Пои?манная в ловушку
Шрифт:
— А свадебное платье?
— Свадебное платье — это… Оно… Сейчас, позволь мне показать тебе, — она осторожно убрала его руки с себя и отодвинула застежки, чтобы встать. Она обогнула Кетана и подошла к ближайшему кусту с большими листьями, каждый из которых был по меньшей мере длиной с ее руку. Она отломила несколько стеблей и заткнула их за пояс своих шорт, пока не соорудила грубую юбку, затем сорвала еще один лист, прежде чем вернуться к Кетану.
— Платье похоже на мою рубашку, за исключением того, что оно не заканчивается здесь, — она коснулась края рубашки тыльной стороной ладони, затем опустила ее до
Кетан медленно поднялся, расставив длинные ноги и с чарующей грацией приподняв свое мощное тело. Он преодолел расстояние между ними парой длинных шагов. Айви не сопротивлялась, когда он сорвал лист с ее головы и повертел его в руке, чтобы рассмотреть.
— Я бы хотел увидеть тебя одетой в шелк, — он уронил листок и обхватил ее подбородок, наклоняя ее лицо к своему, когда взял ее бедра двумя руками. — Я увижу тебя одетой в мой шелк.
Тепло затопило Айви, и что-то затрепетало внизу ее живота. Кетан не был привлекательным по человеческим стандартам, но это не помешало ее телу отреагировать на него. Он возвышался над ней, как доминирующая сила, наполняя воздух неприкрытой похотью и окутывая ее своим присутствием, которое было в равной степени собственническим и благоговейным.
И Айви знала, что в этот момент она наденет все, что он ей скажет, даже если это означало, что на ней вообще ничего не будет, лишь бы снова почувствовать его горячие прикосновения.
ГЛАВА 21
Склонившись над рабочей плитой, Кетан снова осторожно провел тонкой костяной иглой по ткани. С тех пор, как ему пришлось участвовать в битвах во время войны Зурваши, он не ткал и не шил ничего более сложного, чем это. Плетение, несомненно, было лучшим в его жизни. Но именно этот крой и швы определили его окончательный успех.
Придерживая шов кончиком когтя, он завязал нить, убедившись, что узел был надежным.
Он осторожно взял ткань, приподнимая ее за углы. Шелк был чисто-белым, но с особым блеском, который создавал иллюзию прозрачности. Складки и покрой ткани были непохожи ни на что, что он когда-либо видел на женщинах-врикс — и оно было прекрасно, потому что Айви не была похожа ни на одну женщину-врикс.
Это была не накидка на голову или плечо, его нельзя было прикрепить к поясу. Это было платье, и оно предназначалось только для Айви.
Он провел тыльной стороной большого пальца по простым узорам, которыми он украсил ткань; они имитировали паутину, которая поддерживала его логово.
Айви не была врикс, но почему бы ей не разгуливать в шелках? Почему ее кожу не должна ласкать тончайшая ткань, которую могли соткать руки врикса? Она была хрупким созданием. Лучше шелк Кетана, чем изодранная одежда, которую она носила с тех пор, как он забрал ее из ямы.
Он просунул нижние руки под то, что она назвала юбкой, медленно проводя ими вверх, пока они не оказались на талии платья, где ткань была затянута потуже. Согнув пальцы, он соприкоснулся кончиками когтей, образовав руками грубый овал. Он надеялся, что платье подойдет по размеру: он произвел все измерения, вспомнив части тела
Она будет прекрасна в этом платье, особенно с ее длинными золотистыми волосами, распущенными по плечам. Он надеялся, что платье подойдет к изгибу ее бедер, что оно не будет слишком стеснять ее грудь, что оно покажется ей удобным.
Его волнение от того, что он преподнесет ей этот подарок, преодолело даже его отвращение к Такаралу. Кетан не был так вдохновлен, по крайней мере, много лет — но, скорее всего, за всю свою жизнь он никогда не был так вдохновлен.
И эта ткань идеально подходила Айви. Несмотря на то, что она казалась тонкой и ажурной, она была эластичной и долговечной. Как и его маленький человечек, она была намного прочнее, чем выглядела.
Используя все четыре руки, он попытался расправить платье так, как если бы оно было на Айви, но знал, что это совершенно не похоже на реальность. Если он поторопиться уйти, то сможет добраться до логова сразу после захода солнца и увидеть Айви в этом платье при свете лун. Хотя, если быть честным с самим собой, даже это слишком долгое ожидание.
Кетан положил платье на рабочий стол и снова взялся за иголку с ниткой, чтобы завершить последнюю полосу узора паутины, работая с осторожностью и точностью, несмотря на свое нетерпение — и несмотря на поток мыслей и эмоций, которые угрожали затопить его разум с тех пор, как он пришел в Такарал посреди ночи.
Его мысли в течение нескольких дней после их путешествие к водопаду были… тяжелыми. Хотя он и не понял всего, что рассказала ему Айви, он извлек из ее слов более чем достаточно смысла, чтобы почувствовать, что они связаны так, как он никогда не мог себе представить. Во имя Восьмерки, он понял ее стремление к переменам, к бегству от прошлого. Он понимал ее стремление к чему-то новому.
Глупо ли полагать, что он и Айви были друг для друга тем новым, к чему оба стремились?
За последние несколько дней одна мысль неоднократно всплывала на поверхность его сознания — он никогда не хотел пару. Хотел.
Это больше не было правдой, и это не имело никакого отношения к Зурваши.
Какая разница между человеком и вриксом? Айви принадлежала ему. Она будет его парой — его Найлией.
Он не предоставит ей никакого другого выбора, кроме принятия. Если она еще этого не поняла, Кетан покажет Айви, что он единственный мужчина, достойный ее в этом мире или любом другом.
Что-то еще произошло в те дни, что-то, чего он не мог объяснить — что только усилило его желание к Айви. Ее запах становился сильнее, насыщеннее, слаще. Хотя аромат был похож на аромат ее возбуждения, он отличался… и, по-своему, сводил с ума сильнее, проникая прямо в его глубочайшие инстинкты и постоянно бросая вызов его и без того слабому самоконтролю.
Это быстро переросло в простое желание спариваться и стало потребностью.
Сегодня он покинул логово по двум причинам — доставить мясо и сшить ей платье. Но он не мог отрицать, что избавление от все более сильного запаха Айви было долгожданным подарком. И хотя ему хотелось наполнить свои легкие этим ароматом даже сейчас, время вдали от дома позволило ему немного прийти в себя. Это было хорошо. Он не хотел пугать ее, впадая в безумие, но более того, он не хотел причинить ей боль. Она была такой маленькой и хрупкой, и казалось маловероятным, что она переживет спаривание невредимой, даже если бы он не будет в брачном безумии.