Поиграем?

Юнина Наталья

— Вы не тот человек, перед которым мне себя нужно обелять. Как мужчине, который, на минуточку, врач, подмечающий все мелочи, вам бы это следовало учесть. Но, видимо, ваш опыт общения с людьми, в частности с женщинами, не дает вам мыслить здраво. Вам проще видеть во мне шлюху и воровку. Не буду вас в этом переубеждать.

— Не преувеличивай.

— И не думала.

— Ну, хорошо. Извини. Я был не прав.

— Вы говорите это для того, чтобы дальнейшая беседа состоялась.

— И для этого тоже. Ну и что

там с первым разом?

— С каким?

— С воровским.

— Он был неудачным.

— Как и любой первый опыт, — зачем-то произнес я.

— В общем, краденное не стоило того, чтобы я это воровала. Даже не поела в итоге. Вот и закончила, толком не начав.

— Дай угадаю, ты тырила яблоки у мерзкого старика с восьмого участка. Он тебя поймал, а ты не смогла убежать, и этот урод херакнул тебя своей палкой?

— Нет. Огурцы. С восьмого участка, — кивает. — Только деда того там не оказалось. А были какие-то два мужика. Все убежали, а я… ступила.

— И? — останавливаюсь на светофоре и перевожу взгляд на задумчивую Женю.

— И они меня избили. Ногами в живот, а не дедовской палкой. Как будто я мужик какой-то, хотя тогда у меня и волосы были длинные. Ясно же было, что не мальчик. До сих пор не понимаю, зачем бить девочку? Еще и в живот, — готов поклясться, что Женя смотрит на меня так, как будто реально пытается услышать от меня ответ. А что я на это могу сказать?! И какого хера вообще завел этот разговор?!

— Потому что мразь, — четко произношу я, всматриваясь в Женины глаза. Черт возьми, какие они у нее… сжимаю до боли руль.

— Наверное.

— Не наверное, а точно, — зло бросаю я и трогаюсь с места, когда загорается зеленый. — Прости, у меня не было цели всколыхнуть в тебе неприятные воспоминания.

— Мне нравится, когда вы извиняетесь, — неожиданно произносит Женя. — Так вы кажетесь человечнее и уязвимее.

— А мне не нравится. Так что там со второй кражей? — быстро перевожу тему. Уж с рыбой-то точно без трагедий и можно перевести разговор в другое русло.

— Понятия не имею, что с ней. Вы медсестре рыбу отдали, вот ее и спрашивайте.

— Оригинально и все же. Ты на кой хрен ее сначала свистнула, а затем вернула?

— Бес попутал. Наверное, подсознательно я хотела ее съесть. Без «наверное». Я была на вас зла, точнее вы обидели меня. Поэтому хотелось сделать вам что-то нехорошее.

— Из-за того, что отказался вызывать тебе такси?

— Нет.

— Тогда за что?

— Неважно.

— Нет уж, мне важно, чем это я тебе таким обидел тогда, учитывая, что вел себя тогда крайне порядочно: накормил, заправил постель и уложил спать, даже не приставая. Ну? — уже несдержанно бросаю я. — Что-то сказал? Давай говори, только правду и ничего кроме правды, иначе я тебя завалю на практике, — блефую, да и по хрен.

— Да. Говорили.

— Что и когда?

— Во

сне. Вы меня обидели во сне, — пауза. Затяжная.

— У меня есть знакомый психиатр. Если хочешь — подгоню тебе.

— Спасибо, не нужно. Сами же просили сказать правду, вот я и сказала.

— Ну и что я там сказал в твоем сне?

— Ничего.

— Женя, — грозно произношу я, а сам пытаюсь состроить серьезную морду. А это сложно. Очень сложно.

— Течешь как труба в хрущевке.

Кажется, еще никогда я не обдумывал чьи-то слова так громко. Затык в том, что эта фраза могла спокойно быть мною произнесена.

— Похоже на меня.

— Вот-вот, — и тут до меня доходит.

— Тебе что снился эротический сон с моим участием? — от этого осознания захотелось по-мальчишески вскрикнуть «Ха!», благо я быстро унял в себе этот неуместный порыв.

— Нет, конечно. С Мишиным. Но в самый ответственный момент вы влезли вместо Мишиного лица со своей трубой.

— Заливай, заливай, — усмехаясь, произношу я. Оказывается и без вискаря Женины ответы могу быть столь интересными. Особенно интересно наблюдать за тем, как она на глазах краснеет.

— Вам вообще-то сзади сигналят.

— Спасибо, что сказала, — трогаюсь с места на очередном светофоре.

Немного все обдумав, до меня дошла очередная вещь.

— Постой, так ты сбежала из моей квартиры не просто так, а из-за эротического сна с моим участием? Охренеть. Жень, да не волнуйся ты так. С кем не бывает. Вспомни, что я слушаю бабские песни и даже знаю их содержание, — продолжаю я в ответ на полный Женин игнор.

— Я не хочу с вами больше разговаривать.

— Ну вот чего ты такая сложная? С тобой, как с Гришей ходить по неизвестным местам.

— И как это понимать?

— Так и понимать. Никогда не знаешь, где в кучу вступишь.

— Спасибо за сравнение меня с фекалиями.

— Я вообще не это имел в виду.

— Ну так что имеете, то и вводите.

— Так ввел бы уже давно, если бы это только от меня зависело.

— Фу.

— Фас.

Вот и «поговорили». Так «поговорили», что до самого пункта назначения не произнесли больше ни единого слова.

— А вы куда? — наконец произнесла Женя, как только мы вышли из машины.

— А ты куда?

— В подъезд.

— Ну и я туда.

— Не надо. Здесь есть лампочки. Я сама.

— Ну раз я играю в хорошего мужчину, то просто обязан пойти с тобой. Потопали, Евгения Михайловна.

Глава 24

Надо признать, что девятиэтажка снаружи как, собственно, и сам подъезд разительно отличаются от того, где живет Женя.

— Мне это все не нравится, — внезапно произносит она, как только мы начинаем подниматься по лестнице.