Поиграйте с Женечкой
Шрифт:
— Да выпусти меня!! — срываюсь я на крик, почему-то теряя тормоза. — Не смей меня удерживать.
Ошарашенно делает шаг в сторону, спускаясь на корточки вдоль арки. Его синие глаза не моргают.
В моей груди начинает методично и болезненно жечь от его взгляда и живот сводит болезненной судорогой.
Прямо на босые ноги надеваю торопясь сапоги, одергивая длинное платье. В голове звенит. Я не понимаю что это и не хочу разбираться! Мне кажется, если не вылечу отсюда быстро, я, бл*ть, начну просто рыдать. Без всякой логики и…
Одеваюсь.
— Женя, стой.
Поднимается.
Замираю.
— Что ты делаешь?
Что я делаю?..
Чувствую себя оглушенной и дезориентированной.
— Моя девочка… Что ты делаешь? Я люблю тебя.
Моё дыхание перехватывает. Это болезненно, как удар в живот.
— Я люблю тебя, — заглядывает мне в глаза.
Не вижу, только чувствую, в моих глазах темно.
— Отпусти… — вырываюсь. — Не хочу… Не надо!
Сжимает сильнее.
— Я понял тебя, — гаснущим шепотом.
Боже, как больно, боже!!
И я сползаю по стене вниз, вместе с ним.
— Прости… Не уходи… Не сейчас.
— Не трогай меня. Не насилуй меня этим!! Пожалуйста!!!
Его руки исчезают. А мои болевые выворачивающие спазмы нет. И мы сидим напротив друг друга. Оглушенные и агонизирующие.
Вдыхаю поглубже.
— Я не смогу так, — выдыхаю я с усилием.
— Я… не буду говорить… этого. Останься.
Закрываю глаза, растворяясь в этой взаимной агонии. Растворяюсь в этом аду.
Я в кресле, в моих руках чай. Он на коленях у моих ног. Мы о чем-то говорим. Уже достаточно долго.
Не могу сосредоточиться и понять о чем.
— Хорошо?
— М?
— Женечка… Послушай меня. Всё нормально. Я взрослый мужчина. Переживу. Мне достаточно того, что есть. Я не буду сходить с ума от этого. Обещаю. Мне не нужно твоей отдачи. Наоборот. Я очень тебя прошу не пытаться имитировать то, чего нет. Вот этого я не переживу точно. Давно… лет восемь назад… Я встречался с одной женщиной. Наши отношения были основаны на сексе. Я не обманывал ее, не обещал ничего. Это длилось достаточно долго. Меня всё устраивало. В какой-то момент из них ушла легкость. И в очередную встречу она сказала, что любит меня. И уже достаточно давно. Она плакала, давила эмоционально… Не сказав мне сразу о том, что ее чувства поменялись и продолжая наши отношения, она создала разницу потенциалов между нами и начала манипулировать этим, требуя от меня отдачи. И под этим давлением, тогда, я сымитировал для неё нечто большее, чем чувствовал. У нас был секс… Это было отвратительно. Как-будто меня изнасиловали. Потом меня тошнило и от себя и от неё. Она была мне отвратительна. Ты понимаешь меня? Я знаю, что понимаешь. Так вот… Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя изнасилованной таким образом. Ты должна научиться игнорировать… мои чувства, понимаешь? Я не буду говорить об этом. Наши отношения будут выстроены на другом.
— На чем — другом? — пересыхает у меня во рту, делаю глоток. — А если я не смогу?
— Ты должна!! — подрывается он на ноги. — Я очень тебя прошу. Очень! Попробуй! Если не получится… я уеду.
— Ладно… — закрываю глаза, пытаясь дышать ровно.
— Спасибо. Теперь, поехали.
— Куда?
— Ребята ждут. Праздник продолжается…
Глава 29 —
Аронов в завале. Приезжаю он уже на работе, уезжаю, он еще… А уезжаю я ближе к ночи. Нет, у меня, конечно же, не меньший. Финишная прямая перед сессией. За неделю так ни разу и не поговорили. Мы на вынужденной паузе?
Я не знаю…
Меня беспокоит наше молчание? — прислушиваюсь к себе. — Нет. Мне даже немного легче.
Я рада этому катастрофическому завалу и тому, что тебе некогда рефлексировать. Прости меня мой Зверь, за эту слабость!
Рассыпав на столе пачку дисков, Крис, разглядывая каждый, читает список треков. Со психом откидывает очередной в сторону.
Завтрашний показ не готов.
Она злится.
Все на нервах!
Мы с Чеширским молча сидим в креслах, не желая провоцировать её еще сильнее. Музыки для завтрашнего центрального выхода нет. Досмотрев пачку дисков до конца, Крис показательно и агрессивно отодвигает их на край стола, роняя несколько штук, и тянется за новой стопкой.
— Спокойнее, Кристина Сергеевна… — стебёт её Ожников, пытаясь разрядить обстановку. — Не надо нервов!
Камикадзе!
Прячу улыбку. Пусть получает по усам. Неделю уже бухает по ночам. Работоспособность — ноль!
И Крис срывается, дождавшись от него посыла для наезда.
— СПОКОЙНЕЕ? — шипит на него она. — Кто у нас тут режиссер?! Почему я твою работу делаю!? — с каждым словом ее тон набирает все большую силу и претензию.
Это сексуально…
Но Ожникова, кажется, не очень возбуждает. И он прячется за свежий номер глянцевого журнала.
— Я предложил три.
— Коллекция этническая! — швыряет она ему на колени предложенные диски. — Это, по-твоему, ложится на этнические мотивы?!
— Я переслушаю этой ночью всё, что найду, не заводись, — убирает в сторону журнал, который всё равно держит вверх тормашками. — К утру всё будет.
— А завтра девчонки пойдут под то, что слышат впервые? — ухмыляется Крис зло. — Сань, тридцать минут дефиле! Ты за ночь найдешь чем заполнить фон? Смиксуешь? Или, как в школьной самодеятельности будет?!
Дверь неожиданно отлетает, в кабинет заходит Олег с коробкой в руках. Игнорируя разъяренный видок Крис, он с показательным стуком втыкает эту коробку между ее опертых на стол ладоней.
Достав три образца ткани, натянутой на деревянные рамки он сухо отчитывается, по очереди показывая их ей и швыряя обратно в коробку:
— Этим драпируют подиум, этим — задний фон, это — ламбрекены…
Вдох-выдох…
Ставит свои руки на стол напротив её. Сцепляются взглядами.
— Найми завхоза, Кристина. Я — фотограф, редактор, х*р с ним, периодически — дизайнер! Но я не…
— Аронов! — рявкает она, прерывая его.
Его бровь опасно ползет вверх в дерзком безмолвном вопросе, и он с вызовом выжидающе смотрит.
— Ты уволил завхоза!
— Я его не нанял. Но тебе это сделать не препятствовал.
Растерянно моргая, она в расстройстве падает в кресло, отворачиваясь от Олега. Его пальцы раздраженно стучат по столу, и он, словно закрывая тему, хлопает по нему ладонью.
— Ну, где я возьму тебе сейчас человека? — разворачивается она, жалобно глядя на него.