Поиск-87: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Расскажи мне про Огненное Капище, Бубб. Мне кажется, я смогу вам помочь.
— Далось тебе это Капище! Нет, зря мы тебя вытащили. Лежал бы ты себе в киселе, морозил бы косточки. Пойдем-ка в угол, а то перепугаем всех своими разговорами.
Кратов приподнялся на локтях и пополз следом за Буббом, волоча парализованные ноги. Странно получилось: молния задела плечо, а отнялись ноги. Правда, утром ему почудилось легкое покалывание в кончиках пальцев. Но потом все прошло, и снова он вынужден карабкаться по загаженному полу огромной берлоги, будто передавленная гусеница. Бубб выждал, пока Кратов устроится на новом месте, и подоткнул под него вытертую до лоска шкуру.
— Я тогда
— Откуда же взялись эти умные болотники?
— Подожди, не перебивай, не то забуду, с чего начал. Шаман-то наврал: через два дня туман схлынул, весь в сопки ушел. Обрадовались мы, на радостях шамана заели, чтобы впредь не блажил попусту. Ну, думаем, сейчас добычи натаскаем, с болотниками поквитаемся. Пошли на охоту, да лесом. А там нас лешие и прихватили. И ножами пороть! А ножи у них — не то что когти, ты сам знаешь. И откуда они только взялись? Нет, мы всегда знали, что, мол, живут в лесу тварюшки, от всех прячутся, да так ловко, что и не углядишь, безобидные, траву да ягоды едят. Вот эти-то тварюшки и загнали нас в берлоги, так что уха не высунешь, только по ночам…
— Но Капище-то здесь при чем?
— Не было раньше никакого Капища. Были пещеры как пещеры — мы там зимовали как-то, да не понравилось: дует сильно. Потом сосед наш по долине, Гаухх из Тупых Топоров, под кладбище их приспособил. В них-то и поселился этот липучий туман. До сих пор иногда по лесу блудит, ищет чего-то. Вреда от него никакого, только противно, как он тебя щупает за всякие места. Но к пещерам стало не подступиться. Подойдешь — а тебя огнем в харю. Я молодой был, тоже хаживал, да вовремя отвернул. Болотники, скальники туда совались, как ровно тянет их что, — все полегли. Даже русалы несколько раз приползали, ходить-то они не умеют. А в прошлое полнолуние Ггах заволновался: «Не могу, говорит, я больше так. Пойду ума наберусь и додумаюсь, как нам из этого убожества выцарапаться…» Тоже там остался.
— Что значит — ума наберусь? — насторожился Кратов.
— А то и значит. За умом туда все тянутся. Как подходишь к Капищу, так будто в башке свет зажигается. Слова всякие сами собой рождаются. А уж если до входа доберешься — так мудрецом из мудрецов сделаешься, никто тебе не страшен будет. Да только попробуй после этого мудрость оттуда унести. Ггах не унес. Болотники не унесли. По слухам, один скальник чуть было не унес на нашу погибель, да лишку ему перепало — по дороге свихнулся и обратно в Капище свернул. Ну, дважды счастье никому не улыбается… Надо, Хрра-тов, меру своим силам знать. Я вот унес сколько смог — и то теперь мучаюсь, слов мне недостает. А ты без ног остался, хоть и поумнел.
— Не поумнел я, Бубб. И нет в Огненном Капище никакой мудрости. Там что-то другое. Может, туман этот ползучий способствует,
— За то и ногами расплатился, — заявил Бубб. — Знаешь, да не вынесешь из берлоги. А я своими словесными муками. Иной раз в голову такое лезет — не объяснишь что. А тем более — зачем. Вроде обычные слова, а так ловко встанут, что переставлять жалко и хочется бормотать их без устали. Я своим самкам рассказал — они обрадовались, подумали, что я новый заговор придумал от леших. Ну, разозлился я, конечно, разогнал их по углам. Охотникам да следопытам рассказал — те ни лешего не поняли. Вот послушай:
Эй вы, нечисть, В землю вас по уши! Я вам спою сейчас, — Порадуетесь, поплачете Со мною вместе.— Я знаю, что это такое, — улыбнулся Кратов. — Никакой это не заговор, Бубб. Это называется «стихи». Послушал я тебя и вспомнил одного нашего древнего поэта. Поэт — все едино что шаман, словами колдовство наводит, только не злое… Звали, его Татибана Акэми. Было у него:
Слышу за окном Завыванья демонов — Ночью нынешней Им от счастья слезы лить, Слушая мои стихи [2] .2
Перевод А. Долина.
— Стиххи, оххно, — проворчал Бубб. — Опять новые слова! Никакой головы не хватит, чтобы все их запомнить. Знал бы ты, как я с тобой намаялся, когда ты бредил! Из тебя так и лезли эти диковинные слова. Особенно одно, не выговорить никак…
— Что за слово, Бубб? — подобрался Кратов. — Поднатужься, выговори!
— Погоди, язык нужно завернуть за ухо, как у болотника какого. Рра… ррхи… тьфу, леший! Ррах-хио…
— Рациоген?!
Кратову на миг показалось, что мозг его снова, как тогда, на пороге Огненного Капища, взрывается изнутри озарением истины.
— Рациоген.
Он вскинулся на локти, пытаясь встать, — острая нервная боль искрой скользнула вдоль позвоночника. В глазах зарябило, поплыло. Переполошенный Бубб попятился в противоположный угол берлоги и растерянно сел на задремавшего охотника, что стерег вход. Пока он награждал того увесистыми оплеухами за ротозейство, попутно вымещая на нем раздражение за свой нечаянный испуг, Кратов лежал, закрыв глаза и стиснув зубы. Снова и снова посылал мысленный приказ безжизненным, бесчувственным своим ногам, требовал подчиниться — хотя бы на чуть-чуть выйти из предательского одеревенения.
— Вот что, Бубб, — прохрипел он, обессилев. — Я должен добраться до своих друзей. Это спасение — мое и ваше.
— Должен, — передразнил тот. — Ходок из тебя, как из меня пловец. Сами мы тебя больше на себе не потащим — лешие запорют на полдороге. Лежи себе, думай! Может, что путное надумаешь, ты же думать горазд.
— Не могу я лежать, когда вы тут жрете один другого! — застонал Кратов. — Ну, подлые, я вас заставлю слушаться! Заставлю!
И он снова набросился на свои мертвые ноги, обливаясь холодным потом от приступов боли.