Поиск-89: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Десяток разбитых физиономий у мерзавцев, которым ни одна пощечина лишней не будет, да пара разорванных псом штанов — это вы называете нарушением конвенции? Нет, Джольф, я сам по себе, я одиночка. А в Джанатии потому, что хочу жить без самоограничений. Причина, на мой взгляд, вполне уважительная. И скажите… этим, чтоб не сопели так.
— Мои анатомы сейчас привяжут вас к этому креслу, и, держу пари, вы назовете своих сообщников. Вы сначала нам все скажете, а потом сойдете с ума от боли и превратитесь в тихого, запуганного идиота и будете вздрагивать от резких звуков и бояться собственной тени…
— Развяжите, и
— Я не хочу лишать своих соратников удовольствия видеть, как будет терять лицо Олле Великолепный… Господа?
— Только чтоб сразу не подох, как старик Тим.
— Ну, он молод, силен. Он много выдержит. Привяжите его.
Четверо навалились, прижали. Пятый анатом завозился за спиной, пытаясь снять наручники.
— Шеф, здесь у него на руке какой-то браслет, я такого не видел.
— Любопытно. — Джольф вертел браслет, рассматривая экранчик и выпуклости узора. Он надавил на что-то там, экранчик осветился, побежали красные числа вызова. — Пусть посмотрят специалисты.
«Браслет Амитабха — невиданный свет, — подумал Олле, — все-таки хорошо оснастил нас Сатон. Вот сейчас, сейчас! Успеть поймать мгновение». Джольф сделал движение, и Олле отчетливо увидел, как складывается браслет. Ему давили на плечи, и он ринулся всем телом вниз, увлекая за собой рычащих охранников.
До того, как браслет сработал, Олле успел спрятать лицо в колени, но невозможная по интенсивности вспышка света ослепила его. Он замер так на минуту, пережидая световой шок, потом вывалился из кресла, сжавшись в комок, вывел из-за спины скованные руки и открыл глаза. Плоские черно-белые фигуры главарей и челяди были недвижимы, реальность для них исчезла.
«Смотрели они на меня, — думал Олле, — так что сетчатка у них обожжена, но не выжжена, надолго вряд ли кто ослепнет». Он подполз к столу, взял блик, зажал в коленях, наложил соединяющую пластину наручников на раструб и изловчился нажать на спусковой крючок. Олле не считал блик серьезным оружием, разве что для ближнего боя. Но на выходе температура луча достигала четырех тысяч градусов, и пластина почти мгновенно испарилась. Таким же путем Олле избавился от оков и, морщась от ожогов, плеснул воды из сифона поочередно на оставшиеся на запястьях и лодыжках стальные браслеты. Потом сжег кресло и пульт и отбросил ставший бесполезным блик.
Мир стал постепенно обретать объемность. Скорбя о том, что не может поднять руку на беззащитного, Олле с сожалением оглядел Джольфа и присных его, разоружил ближайшего громилу и вышиб ногой дверь. Он возник перед охраной с пистолетом в левой руке, злой и грозный. От хлесткого удара ладонью по шее обморочно закатил глаза и осел ближайший анатом.
— Не вздумайте стрелять! Изувечу! Лечь на пол, быстро!
Его знали. Со вчерашнего дня особенно хорошо знали. И с готовностью, словно только и ждали команды, повалились животами на замызганный пластик пола.
— Мне тоже лечь? — офицер спокойно смотрел в лицо Олле.
— К дверям! — Олле шевельнул пистолетом. — А вам всем лежать! Кто двинется — пристрелю.
Они вышли, офицер впереди, Олле привалился к двери, его подташнивало. Где здесь выход, черт его знает.
— Ну что ж, пойдем, — офицер рассматривал его со жгучим любопытством.
— Куда?
— У вас сейчас один путь.
Олле почувствовал шорох за спиной, приоткрыл дверь, рявкнул:
— Вы знаете мой путь.
— Знаю. Зовите меня Дин.
— Дин.
Они пробежали по длинному переходу. Оба стража с автоматами у неприметного входа в личную тюрьму Джольфа были мгновенно разоружены. Олле втолкнул их в полутемный коридор тюрьмы, закрыл скрипучее полотнище дверей и задвинул наружный засов.
— Сейчас нас увидят на пульте в диспетчерской, — офицер вынул блик, Олле покосился на него, промолчал. — Идите впереди меня. Будет лучше, если вы мне скажете, сколько еще времени у нас есть?
Встречные подручные и приемыши, завидев Дина, вытягивались. Заминка произошла только в диспетчерской, где дежурный функционер, похоже, что-то понял. Во всяком случае, он сделал попытку вытащить пистолет. Олле, рыкнув зверски, пресек попытку. Дин сел за пульт, стал набирать команду на снятие электронного контроля ворот.
— Работайте спокойно, — сказал Олле. — Еще минимум полчаса Джольфу и остальным будет не до нас.
На мониторе было видно, как отходят в стороны массивные полотнища ворот и поворачиваются в зенит стволы лучеметов.
— Основное питание я отключил, но система охраны имеет автономное энергоснабжение. Поэтому поторопимся.
Олле не пришлось сдерживать темп, Дин проявил себя с лучшей стороны. Они рванулись к стоянке транспорта, личный шофер Джольфа, всегда дежуривший в лимузине, был грубо сдернут с сиденья и отброшен в сторону. Олле занял его место, нажал на стартер, в ту же секунду Дин упал в сиденье рядом, и машина с места почти прыжком вынеслась за ворота.
— Нам нужно минут двадцать, и мы будем у цели.
— Вы рискуете карьерой, — Олле не отрывал глаз от шоссе, пустынного и извилистого. — Ради чего?
— И ради вас тоже, Олле. Наши, я имею в виду боевиков-язычников, будут рады вам. Впрочем, решать будете сами. А мне все равно пора было уходить, на меня прищуривались у Джольфа, да и премьер не очень жалует последнее время. Должен сказать, что у них есть к тому основания гораздо большие, чем о том можно подумать. — Он помолчал, провожая взглядом промелькнувший пост контроля. По обе стороны сплошной сверкающей лентой прозрачных покрытий тянулись гидропонные поля. — Дайте-ка мне ваш пистолет, похоже, Джольф очнулся от шока, не знаю, что вы там с ними сделали. Погоня — ерунда. Хуже, что через десять километров контрольный пост, шоссе наверняка перекроют. По моему сигналу выпускайте крылья, там голубая кнопка на пульте. Справитесь?
Олле не ответил. Почти инстинктивно он уловил движение впереди у обочины и бросил машину в сторону. Хвостатый снаряд базуки со сминающим шорохом мелькнул мимо. Взрыв позади они уже не слышали. Дин выстрелил навскидку.
— Вверх, Олле! — закричал он, перекрывая вой встречного вихря.
Олле надавил кнопку, боковым зрением уловил, как выдвигаются короткие подкрылки, и ощутил отрыв машины от шоссе. Это был не полет в привычном для Олле понимании, это был длинный планирующий прыжок: над шлагбаумом и шипастым участком дороги машина перелетела на высоте десяти метров. И резко — Олле сделал усилие, чтобы справиться с управлением, — приземлилась на передние колеса. Еще в прыжке-полете Дин выстрелами поразил обслугу лучеметов, суетящуюся на плоской крыше здания поста. После второго поворота он, вытянув руку, выключил двигатель.