Поиск в тайге
Шрифт:
— А одежда? — напомнил Николаев.
— Почему одежду-то снял? Могла мне пригодиться. Мне надолго надо было в тайге залечь, вот я и решился. Я вначале за лодкой побежал. Мотор у лодки заглох, она
— Нашли мы твой тайник, — сказал Николаев. — Лодка где?
— На лодке я вниз спустился почти до Кирея.
«Вот почему и следов не было, — отметил Николаев, — угадал дед Сорока про лодку».
— Палатку я вез, — продолжал Игошин, — она тяжелая. А в устье вода спокойная, там я лодку притопил. Думал, сгодится. И тайник там же — палатка и вещи. А сам налегке сюда, к озерам. У меня патронов маловато, хотел разжиться и на гольцы податься. Уж там бы меня не нашли!
— Нашли бы мы тебя, Игошин, и под землей бы нашли, — устало сказал Николаев. —
Игошин молча опустил голову.
Позади бессонные ночи и трудные дни.
Игошин благополучно доставлен на базу геологов к Васильевской заимке. В сложнейших условиях тайги преступление было раскрыто. Прилетел вертолет. Николаев и Колбин прощались с людьми, которые стали для них близкими за эти дни. Пожимали руки геологам.
Балуткин отказался лететь в райцентр:
— Мне здесь до дому — рукой подать!
Николаев представил себе это «рукой подать», засмеялся, обнимая Ивана Михайловича.
А Сорока успел набрать спелой голубики и теперь совал туесок с ягодой в руки Николаеву:
— Отвези своей дочке, прошу!
Николаев смущенно отказывался, а Сорока обиженно вскидывал брови:
— Что ты за человек, задавит тебя туесок, что ли?
Так и пришлось Николаеву лететь с подарком охотника. Голубика, закрытая в тонкой бересте, вобравшая в себя свежесть леса, источала тонкий аромат, нежный и стойкий, как сама жизнь.