Поиски красавицы Нанси
Шрифт:
Пришел Мирон. Он осмотрел оцарапанную руку, затем поднял сорванную Генрихом перчатку, осмотрел ее и сказал:
— Ваше величество, видите ли вы эти мелкие осколки стекла, прилипшие к коже перчатки? Стекло приклеено нарочно, чтобы, сделав на коже царапину, ввести через нее тот яд, которым отравлены перчатки! А теперь благоволите обратить внимание на эти мраморные пятна на руке ее величества: это действует яд!
Генрих,
— Говори, Мирон, говори! — сказал король. — Скажи нам всю правду!
— Это очень сильно действующий яд, — продолжал Мирон. — Он весьма недавно открыт в Италии — я сужу по описанию его действия, так как мне, как и всем французским врачам, не приходилось иметь с ним дела.
— Но если во Франции еще не знают его, откуда он взялся? — крикнул король.
— На это может ответить только один человек, ваше величество, а именно тот, который вечно возится с ядами! — ответил врач.
— Ну, уж это слишком! — недовольно заметила королева Екатерина. — Рене готовы обвинять решительно во всем! Ведь, кажется…
— Потрудитесь замолчать! — перебил ее король, сверкнув глазами. — На этот раз я уж докопаюсь до истины!
— Яд действует очень быстро, — продолжал Мирон, — и противоядия против него у меня нет. Но у отравителя оно должно быть…
Генрих вскочил и закричал:
— Где Рене?
Он забыл, что Крильон арестовал Флорентийца. Но герцога Крильона уже не было в комнате: при первых словах Мирона он выбежал из зала, вскочил на первую попавшуюся лошадь и помчался к своему дому.
Тем временем королеву Жанну перенесли в комнату принцессы Маргариты. Несмотря на все хлопоты Мирона, ее никак не удавалось привести в чувство. Ее дыхание становилось все прерывистее, глаза судорожно открывались и закрывались, по лицу начинали выступать те же мраморные пятна, которые появились сначала на раненой руке.
Король подошел к своей матери и сказал ей:
— С вашей стороны было большой ошибкой защищать Рене!
— Но… ваше величество… — пролепетала растерянная королева Екатерина.
— В конце концов, это имеет такой вид, будто вы — его сообщница! — докончил Карл IX и отвернулся затем от матери.
Екатерина Медичи побледнела как смерть.
В этот момент во дворе Лувра послышался топот быстро мчавшейся лошади.
— Это Крильон! — крикнул король, подбегая к окну. Он увидел, что во двор бешеным
— На землю! — грубо крикнул Крильон, бесцеремонно ссаживая парфюмера, и через минуту уже входил в зал, одной рукой держа Флорентийца за шиворот, а другой подталкивая его вперед.
Король пошел навстречу бледному, перепуганному итальянцу.
— Негодяй! — крикнул он. — Как называется яд, которым ты воспользовался на этот раз?
Рене попытался спастись смелым отпирательством.
— Но я никого не отравлял, ваше величество, — ответил он, строя удивленное лицо.
— Ты лжешь! — крикнул громовым голосом принц Генрих. — Ты лжешь! Твоя дочь Паола только что сказала мне, что ты отравил пару перчаток светло-желтого цвета и положил их в ящичек, принесенный Годольфином из… — он не договорил.
Королева Екатерина почувствовала, что пол уходит из-под ее ног.
— Знай же, — продолжал принц, — знай, что в этот момент твоя дочь находится в руках Фаринетты и трех бандитов. Спаси мою мать, и я верну тебе дочь!
Рене побледнел еще больше, подбежал к королеве Жанне, взял ее за руку и с отчаянием крикнул:
— Поздно!
Действительно, словно прикосновение убийцы ускорило смертельный исход: королева Жанна вздрогнула, широко открыла глаза, приподнялась до половины и снова рухнула на постель.
— Скончалась! — сказал Мирон, взяв королеву за руку.
— Умерла! — грозно крикнул Карл IX. — Умерла!
— Государь! Мести! Мести за кровь нашего дома! — простонал Генрих. — Ведь…
— Замолчи, братец, — грустно и важно сказал король, — замолчи, милый, и не произноси знакомого всем нам имени, которе готово сорваться у тебя с уст! Даю тебе свое королевское слово, что на этот раз правосудие восторжествует. — Он повернулся к Крильону и сказал ему: — Герцог, вы отправите Рене сейчас же в Шатле. Завтра он выйдет оттуда, чтобы прямым путем отправиться на Гревскую площадь!
— Рене! — зловещим тоном сказал принц. — В этот момент твоя дочь обесчещена.
Рене вскрикнул и рухнул на пол. Король подошел к Екатерине Медичи и сказал ей:
— Вы сию же минуту отправитесь в Амбуаз и будете терпеливо ждать там смерти. Никогда более вы не увидите Лувра!..
Генрих снова упал на колени около трупа матери и плакал горючими слезами.