Поиски предков Адама
Шрифт:
С открытием презинджантропа научные приключения в Олдовэе не закончились. Поистине 1960 год решил воздать сторицей семейству Лики! После зинджантропа и презинджантропа, представляющих до-шелльскую культуру возраста не менее 600 тысяч лет, ранее открытых останков синантропа и питекантропа, обезьянолюдей ашельской культуры, отстоящей от современности на 250 тысяч лет, в хронологической таблице ранней поры древнекаменного века осталась непредставленной шелльская культура. Останки загадочного обезьяночеловека, который первым научился делать двусторонне обработанные орудия типа рубил, или, иначе говоря, ручных топоров, искали с тех самых пор, как в 40-е годы прошлого века во Франции нашли первые шелльские рубила. Но, увы, ни в Европе, ни в Южной Африке, где эта культура широко распространена, череп шелльца обнаружить
В этом счастливом 1960 году Лики решил еще раз попытать счастья и начал раскопки слоя, где он некогда нашел шелльские рубила третьей стадии развития культуры. Жилая площадка стойбища шелльцев располагалась недалеко от стоянки зинджантропа, но по уровню склона залегала на 6,5 метра выше, что свидетельствовало о ее значительно более позднем возрасте. Работа подвигалась успешно. Лики сразу же удалось напасть на россыпи каменных орудий, среди которых преобладали рубила, и на кости животных. Оказывается, шелльцы уже знали замечательное изобретение по части охотничьего снаряжения — боласы, каменные шары, завернутые в шкуру и соединенные по три штуки длинной кожаной лентой или веревкой. Боласы раскручивали над головой и бросали в ноги мчащегося животного; внезапно опутанное, оно падало на землю и становилось добычей охотника. Боласы до сих пор употребляют эскимосы и некоторые из племен южноамериканских индейцев, поэтому можно легко восстановить приемы охоты с помощью такого достаточно сложного орудия. Но кто бы мог думать, что шелльцы почти полмиллиона лет назад уже имели эту снасть! Однако факт остается фактом — крупные округлые гальки, встречающиеся на стойбище характерными группами, свидетельствовали об этом со всей беспристрастностью. Видимо, именно боласы позволили шелльцу Олдовэя охотиться на крупных животных, кости которых устилали жилую площадку. Зинджантроп с его примитивными орудиями не смел и мечтать о подобном предприятии. Кроме того, судя по весу бо-ласов, шелльцы обладали огромной силой.
Конечно, открытие боласов в шелльском культурном горизонте — факт замечательный, ну, а как же сам шеллец? Увы, Лики и на сей раз не повезло — все попытки отыскать череп метателя каменных ядер оказались тщетными. Он, по-видимому, решил не нарушать более чем вековой традиции и повременить со встречей. Лики не стал упорствовать, приказав прекратить раскопки.
Позже Луис, вспоминая обстоятельства как всегда неожиданной и как будто опять случайной удачи, напишет так: «Я иногда думаю, что судьба непрестанно играла нами. Как только мы оставляли поиски, поскольку уже не оставалось надежды найти нашего таинственного доисторического человека, — он объявлялся тут как тут!»
А случилось вот что. 30 ноября в полдень Лики вместе с геологом Раймондом Пикерингом осматривал каньон, уточняя детальный разрез ущелья. Раскоп шелльского стойбища они обозревали с соседнего холма, расположенного в полукилометре от лагеря. Взгляд Лики остановился на одном из участков обнажения пласта, в котором залегали рубила шелльского типа. То место не привлекало раньше внимания: сплошной кустарник делал его незаметным. Теперь же с удачной точки обзора оно предстало во всем великолепии. «Послушай, Рэй, — сказал Лики, указывая на заросли кустарника, — вот тот участок обнажения лежит не далее чем в ста метрах от раскопа стоянки шелльцев. Мне кажется даже, что он располагается на том же уровне, что и древняя жилая площадка. Я должен пойти и проверить свои впечатления!»
Однако работа с геологом не позволила в этот день добраться до обнажения. Лики, его младший сын Филипп и Пикеринг отправились к нему рано утром 1 декабря. Дорога была нелегкой — приходилось продираться сквозь густые заросли кустарника. Вот наконец и край ущелья, где ниже по склону должно находиться обнажение, разрушенный эрозией склон шелльского уровня. Лики потом уверял, что в тот момент его охватило предчувствие необыкновенно важного открытия. Спускаясь по склону, Луис полушутя-полусерьезно крикнул Пикерингу: «Рэй, это как раз то место, где нам предстоит найти череп!» Заканчивая реплику, Лики остановил взгляд на стенке небольшого овражка, пропиленного в окаменевшей глине дождевыми потоками.
Но чем ближе он подходил к месту, где из слабо разрушенного глинистого горизонта выступали окаменевшие костяные фрагменты, тем больше рассеивалась боязнь снова обмануться в ожиданиях. Лики припал на колени, вгляделся в обломки, и последние сомнения покинули его — это череп, долгожданный череп шелльского человека! Лики настолько потрясло происшедшее, что некоторое время он не мог сказать ничего вразумительного.
Еще раз осмотрев слой, из которого торчали обломки черепа, Лики и Пикеринг пришли к убеждению, что череп действительно залегает на уровне горизонта шелльского стойбища, раскопанного невдалеке. Неудивительно поэтому, что рядом с обломками черепной крышки удалось потом найти несколько шелльских орудий, которые отличались значительно более искусной оббивкой в сравнении с галечными инструментами, обнаруженными ранее на границе дошелльского и шелльского горизонтов.
Поразительная вещь — столько зыбких случайностей предшествовало одной из самых эффектных и значительных находок в Олдовэе, что открытие вполне могло бы и не состояться. И тогда очень скоро эрозия без следа уничтожила бы вывалившийся из слоя череп. Но чтобы случайности могли вот так составить капризную игру счастья и неудач, надо очень долго идти им навстречу. За случайностями «счастья Лики» почти тридцать лет поистине каторжного, неустанного, самоотверженного труда, увлеченного, упорного, целенаправленного, всепоглощающая любовь к делу. Счастливые случайности подготавливались школой кикуйю, научивших Лики терпению, упорству в достижении цели и острой наблюдательности, этим через всю жизнь пронесенным желанием раскрыть мир далеких предков человека, его удивительной разносторонностью «универсального человека, ученого» (первоклассный археолог профессионально разбирался в проблемах родственных и смежных с археологией наук — геологии, палеонтологии, антропологии), наконец, встречей с Мэри. Да мало ли еще компонентов, из которых складывались счастье и удача этого ученого, его поразительная интуиция и везение, без чего костные останки зинджантропа и презинджантропа до сих пор лежали бы погребенными в глинистых толщах ущелий равнины Серенгети.
Но что же представлял собою открытый в Олдовэе первый череп шелльского человека? Он сохранился не полностью. Тринадцать извлеченных из глины обломков составили при реставрации большую часть мозговой коробки. Стенки черепной крышки удивляли массивностью, а таких валиков, нависших козырьком над глазницами, не имел ни один из найденных до сих пор черепов обезьянолюдей. Его примитивность подчеркивалась также низким убегающим назад лбом и приплюснутостью свода в теменной части. Пожалуй, черепная крышка питекантропа выглядела изящнее. Удивляться, впрочем, нет оснований — ведь обезьяночеловек с Явы жил значительно позже, в эпоху ашель-ской культуры. Лики пришел к выводу, что череп шелльца Олдовэя по значительному числу признаков отличается от черепов синантропа и питекантропа.
Образ жизни шелльца оставил далеко позади первозданную простоту жизни, о которой свидетельствовал комплекс находок со стойбищ презинджантропа и зинджантропа. Достаточно сказать, что шеллец научился изготовлять оббитые с двух сторон рубила и с успехом использовал на охоте боласы, поистине одно из самых гениальных изобретений обезьяночеловека. Обладая к тому же огромной силой, он предпочитал охотиться не на черепах и мелких обитателей саванны, как его предшественники зиндж и «человек умелый», но на крупных, а иногда просто гигантских животных.
В шелльском культурном горизонте Лики нашел кости огромного кабана, необыкновенно большого барана с размахом рогов около двух метров, очень высокого жирафа с рогами на голове, гигантской болотной антилопы ситатунги и крупного дикобраза. Но самым необычным оказался скелет примитивного слона динотерия. Это огромное животное имело странную особенность — его полутораметровые бивни располагались не в верхней, как у остальных разновидностей слонов, а в нижней челюсти. Можно представить, какой чудовищной силой должны были обладать жевательные мускулы динотерия, чтобы выдерживать тяжесть таких бивней.