Поиски в темноте
Шрифт:
— Но ведь я вам объяснила. Мне пришлось ухаживать за заболевшей телкой. Что бы ни говорил Саймон, нам не по карману терять скот… Саймон тратит все, что у него есть, на музей. А денег у него совсем немного. Наследство, оставшееся после его отца, оказалось совсем небольшим. Только ферма позволяет нам покупать еду, бензин и одежду… Но на то, чтобы содержать сокровища его деда, дохода с фермы недостаточно.
Когда они подошли к кладбищу, Аврора его остановила. Ратлиджу показалось, что она хотела прикоснуться к нему, но потом передумала.
— Инспектор, вы считаете,
Никогда еще он не чувствовал себя таким голым, таким незащищенным под взглядом другого человека. Аврора Уайет как будто заглянула в такие глубины, куда сам он не отваживался нырять.
— Не знаю. Но непременно выясню. — Он тоже долго смотрел на нее в упор, а потом спросил: — Вы повезли Маргарет в Синглтон-Магна, но по пути поссорились с ней и высадили ее из машины? Остаток пути ей пришлось проделать пешком. Тогда-то она и встретилась с Моубреем… Уверяю вас, вы ни в чем не виноваты, ведь вы же не могли заранее знать о Моубрее! Зато мы поймем, как ее нашел Моубрей. И положим конец многочисленным вопросам.
Аврора прикусила губу.
— Все равно ее гибель была бы на моей совести. Но вы стараетесь быть честным с нами обеими, верно? Хотите знать правду, да? Отлично, я заключу с вами договор. — Взгляд ее вдруг стал озорным. — Договор с дьяволом, если вам угодно!
— Я ничего не могу вам обещать…
— А мне не нужны ваши обещания. Мы просто договоримся… Хотя я не англичанка, я понимаю, в чем разница. — Она снова бросила пытливый взгляд на его лицо и тихо сказала: — Если в ходе своего расследования вы придете к выводу, что я солгала относительно того, где я была, когда Маргарет Тарлтон покинула Чарлбери, если вы сочтете, что я в той или иной степени виновна в том, что с ней случилось, вы придете ко мне и обо всем расскажете откровенно. Расскажете мне первой… До меня вы не пойдете ни к Саймону, ни… ни к Элизабет Нейпир, ни к полицейским из Синглтон-Магна. Согласны?
— Неужели вы хотите сказать, что…
— Нет, я вовсе не говорю, что убила Маргарет Тарлтон. Конечно нет! Но, инспектор, подозрение — ужасная вещь; оно губит и правых, и виноватых. Иногда потом уже невозможно бывает возместить причиненный вред. Если меня обвинят в таком тяжком преступлении, предпочитаю, чтобы меня обвинили в лицо, а не перешептывались у меня за спиной. Вы меня понимаете? Это не так жестоко.
— Кого вы сейчас пытаетесь защитить? Саймона?
Она криво улыбнулась:
— Наверное, сейчас я защищаю саму себя. Не знаю. Но… да, и Саймона тоже — его музей должен открыться через месяц. Как по-вашему, хорошая будет реклама, если станет известно, что его жена — убийца? Сюда валом повалят зеваки, чего я уже не смогу вынести. Не думаю, что наш брак переживет такое испытание. Вот и пытаюсь что-то придумать.
— Не знаю, чего именно вы от меня просите, — задумчиво ответил Ратлидж.
Аврора снова пожала плечами — типично галльским жестом, который может означать самые разные вещи.
— Если хотите, называйте это интуицией. Я и сама не могу объяснить, почему начала с вами этот разговор… Мне ясно одно. Элизабет Нейпир безразлично,
Протянув руку по-мужски, она ждала, что Ратлидж ее пожмет. Но Ратлидж прислушивался к тому, что говорит Хэмиш.
«Она боится, потому что знает что-то, только не хочет говорить. Хильдебранд не стал бы слушать ее бредни…»
Ратлидж никак не мог понять, в чем дело. То ли Хэмиш прав, то ли Аврора настолько уверена в своей власти над ним. Она не сомневается, что сумеет достучаться до него — и поэтому использует его как щит. Он должен взять на себя обязательство не выдавать ее? Неужели она использует его точно так же, как Элизабет Нейпир использует Саймона Уайета?
«Да. Женщины рассуждают совсем не так, как мужчины», — заметил Хэмиш.
Ратлидж сухо пожал ей руку и сказал:
— Согласен!
У него на глазах выражение ее лица изменилось. Сначала он увидел удивление. Потом настороженность. Облегчение. И наконец, ей стало страшно.
Как будто она вдруг — и слишком поздно — поняла: возможно, она его недооценила…
Ратлидж молча проводил Аврору Уайет до калитки. Всю обратную дорогу она упорно молчала, как будто забыла о том, что он идет с ней рядом. Лицо стало отстраненным, глаза спрятались за длинными ресницами.
Они снова услышали голоса Элизабет Нейпир и Саймона. Не сами слова, но общую интонацию, плавную беседу между двумя людьми, у которых много общего. Их объединяло многолетнее понимание, уважение… любовь…
Аврора склонила голову набок и прислушалась.
— Так я и знала, — сказала она, — когда Маргарет Тарлтон приехала к нам искать место помощницы, что она так или иначе вернет в нашу жизнь эту женщину. Я оказалась права. Конечно, ничего подобного я не предвидела… Только знала, что это случится.
— Он женился на вас, а не на ней. Вот что главное, — сказал Райлидж и подумал, что Джин никогда не выйдет за него замуж. Все кончено.
Правда, как не уставал напоминать ему Хэмиш, сам Ратлидж был бы последним, кто согласился бы на брак. Почему Элизабет Нейпир должна быть другой? Если он за годы войны так изменился, что Джин ушла от него, война точно так же отняла у Элизабет Нейпир Саймона Уайета. Саймон тоже изменился…
— Да, он женился на мне. Но иногда я задаюсь вопросом, не в войне ли все дело. Может быть, он пожалел меня из-за того, что со мной случилось? Может, он женился на мне от одиночества, из мужской потребности в женщине? Или то была настоящая любовь? Раньше мне казалось, что я знаю ответ. Теперь я уже не так уверена, как когда-то… — Аврора положила руку на калитку, собираясь войти. — Прошу вас, найдите ее. Найдите скорее! Ради Саймона!
И она ушла. Ратлидж смотрел ей вслед, любуясь ее грациозной походкой. Аврора шла по дорожке, не прислушиваясь к голосам. Саймон и Элизабет как будто совершенно забыли о ее существовании.