Пока чародея не было дома. Чародей-еретик
Шрифт:
Все дети облегченно вздохнули. Магнус затараторил:
Артур О’Бауэр волю обрел: Бежит по земле и ревет. Король шотландцев не словит его, Хоть всю свою рать соберет!— Ага! — радостно сияя глазами, воскликнула Корделия. — Ну-ка, угадай, кто такой этот Артур О’Бауэр?
От напряжения брови Грогата на переносице завязались в тугой узел. Наступила тягучая пауза. Дети ждали, а великан тупо глядел на
— Чушь собачья! Ни одному человеку не устоять против королевской рати во главе со своим королем.
— Конечно, это самая настоящая чепуха, — согласился Магнус. — Это просто так говорится — чтоб весело было.
— А-а-а, вот оно в чем дело, оказывается, — неохотно проворчал Грогат. — Ну тогда… тогда скажи мне, кто же он такой, этот Артур О’Бауэр?
— Ну конечно, ветер!
— Ветер… — ошарашенно повторил великан и вытаращил глаза в изумлении. Затем он запрокинул голову и громогласно захохотал. — О-хо-хо! Теперь понял! Я понял, что это за игра такая — эти ваши загадочки! А теперь я тебе свою загадочку загадаю!
— Нет! — Магнус протестующе поднял руку. — Сначала ты должен ответить на наш вопрос. Мы тебе зададим вопрос — а потом загадаем тебе вторую загадку!
— Мы же договорились, или ты забыл? — торопливо напомнила великану Корделия.
Грогат поджал губищи, сдвинул брови и улыбнулся — ну, вернее, изобразил нечто вроде улыбки.
— Ладно уж, — сказал он. — Я сегодня добрый. Спрашивайте. Чего вы там хотели спросить?
— Ты родился великаном? — спросила Корделия. — Или только потом такой большой вырос?
Грогат недовольно нахмурился, но все же ответил:
— Ну… точно я не знаю — потому как не помню, а те людишки, у которых в доме я вырос, говорили, будто я был совсем маленький, когда какой-то бродяга принес меня к ним. — Дети переглянулись. Им стало очень любопытно. — А теперь слушайте мою загадку, — объявил великан. Ну-ка, угадайте, что это такое: сверху серебряное, а снизу — белое?
— Ой, да это же… Ой! — вскрикнул Джеффри, получив локтем в бок от Магнуса.
— Сверху, говоришь, серебряное… а снизу — белое?.. — нахмурился Магнус. — Погоди, погоди, дай подумать… А может быть, это… Нет, ящерица сверху зеленая… Нет, это и не… О, я догадался: это камень!
— А вот и не угадал! — обрадовался Грогат, как маленький. — Это где ж вы серебряный камень видали?
— Высоко в Крэгских горах, — отвечала Корделия. — Только папа нам сказал, что это «серебряная обманка». А какой ответ?
— Рыба, малявки вы глупые! Рыбу ни разу не видали?
— Только на тарелке, жареную, — сымпровизировал Магнус. — Ну, о чем ты хочешь нас спросить?
— Спросить… спросить… Ну… — Грогат призадумался. — Сейчас-сейчас… сейчас спросим. Уж мы спросим так спросим… Хм-м-м… — Дети терпеливо ждали. Наконец Грогат просиял: — Вот! Что это за коняга был такой, которого я укокошил? Сроду не слыхал, чтобы кони так грохотали и дребезжали, когда по ним дубиной шарахнешь!
Глаза Джеффри полыхнули яростью, но Магнус сдержанно ответил великану:
— Это волшебный конь. С помощью Какого волшебства
— Волшебный, говорите? — заинтересовался Грогат. — Так папа у вас, стало быть, того… волшебник? Чародей?
— Нет-нет! Не по правилам! — встряла Корделия. — Сначала — загадочка, потом — вопрос. А сейчас наша очередь!
Гномик-коротышка, Красное пальтишко, В ручке посошок, Внутри — камешек. Кто загадку отгадает, Тому — медный грошик!Брови Грогата снова завязались в узел на переносице.
— Что еще за «грошик» такой?
— Папа говорит — это такая маленькая монетка. Ну, отвечай, что это за гномик?
— Гномик-коротышка… Дайте подумать… — Грогат тупо уставился в одну точку. — Это же не эльф… нет, не эльф, точно — у этих внутри вроде никаких камешков нету… А ежели честно, так я сроду ни одного эльфа не видал. Они вообще-то есть?
— Есть.
— Магнус! — укорила брата Корделия. — Не подсказывай!
— Ой! Ладно, не буду.
Но Грогат ухмыльнулся:
— Да ладно. Это мне все равно. Вот только не пойму я что-то, что это за гномик-коротышка.
— Это вишенка! — воскликнула Корделия. — Посошок у него в ручке — это стебелек, а камешек у него внутри — косточка! А теперь скажи мне: если ты был малюткой, как же ты такой… великий вырос?
Грогат осклабился. Слово «великий» явно пришлось ему по душе, что очень порадовало Корделию — ведь она могла сказать и «здоровенный».
— Тот бродяга, что принес меня в дом к людям, — отвечал он, — дал им снадобье и велел подмешивать его ко всякой еде, которой они будут меня потчевать. — Он нахмурился. — И еще он дал им золотую монету. Так что они обо мне заботились, можно сказать. Правда, золото они больше любили, чем меня.
— И он стал мстить всем людям за то, что его приемные родители его мало любили, — сделал вывод Грегори.
— Ты прав, — согласился с ним Магнус, — но что это было за снадобье?
Вслух он сказал:
— Ну, теперь ты загадывай загадку.
Грогат глубоко задумался и уставился в стену.
— Папочка как-то раз нам рассказывал про то, что в голове у нас есть… кусочек плоти, — передал свою мысль братьям и сестре Грегори. — Он говорил, что этот маленький кусочек управляет нашим ростом. Значит, то снадобье, которым кормили Грогата, подействовало на этот кусочек в его мозгу.
Магнус кивнул.
— Но что это был за незнакомец?
— Папин враг, — не задумываясь, отозвался Джеффри. — И не важно, какой именно.
Грогат наконец придумал загадку.
— Что это такое: весной — коричневое, летом — зеленое, а осенью — красное?
Грегори уже был готов ответить, но Корделия зажала его рот ладошкой:
— Дай-ка подумать… Зеленое… красное… — Она вздохнула и покачала головой. — Не знаю.
— Ага, не знаешь! — злорадно вскричал Грогат и хлопнул тяжеленной ладонью по крышке стола. — А это дерево, глупая ты малявка!