Пока летит пуля
Шрифт:
В этот момент паренек, блестяще проведя на поле обходной маневр, прорвал защиту игроков противника. Оказавшийся рядом другой питомец приюта принял подачу и забил в ворота еще один мяч. Священника просто распирало от гордости.
– Три-ноль! - закричал он. - Ура! Нам раньше никогда не удавалось победить команду Санната с таким перевесом.
Он громко рассмеялся и сделал рукой грубый жест в сторону более молодого священника, сидевшего на противоположной стороне футбольного поля. В ответ он получил неодобрительный взгляд, полный досады. Отец Мануэль Зерафа сел, продолжая заливисто
Кризи спросил:
– Он умен?
– Между нами говоря, - ответил Зерафа, - этот священник - круглый идиот. Понять не могу, как ему удалось закончить семинарию. Разве только благодаря своему троюродному брату - он епископ.
Кризи улыбнулся.
– Я тебя о мальчике спросил.
– Что ты дурацкие вопросы задаешь? Конечно, умен, - сказал священник. Любой, кто в состоянии сделать такой пас, умен. Я тебе точно говорю, в один прекрасный день он обязательно будет играть за сборную Мальты.
– А как у него с остальными предметами дела обстоят, кроме арабского и физкультуры?
– Очень неплохо.
– Он, кроме футбола, еще каким-нибудь спортом занимается?
– Майкл у нас лучший игрок в настольный теннис, а сильных игроков в пинг-понг в приюте немало. Кроме футбола, это единственный вид спорта, который мы можем себе позволить. Поэтому в свободное время ребята часто в него играют.
Кризи продолжал внимательно следить за мальчиком, бегавшим по полю.
– А характер, - продолжал он донимать священника, - какой у него характер?
Мануэль Зерафа развел руками.
– Трудно сказать, парнишка он замкнутый. В приюте у нас шестьдесят восемь мальчиков, и в основном они сплачиваются в группы по возрасту. Майкл никогда не принадлежал ни к одной такой группировке. Пара-тройка друзей у него, конечно, есть, но насколько их дружба близкая, не знаю. - Священник смолк, но, почувствовав, что любопытство Кризи не удовлетворено, продолжил: - Как все ребята в этом возрасте, он иногда капризничает и шалит, но меньше других. Хотя, пожалуй, теперь у него это прошло.
– О родителях своих он спрашивает?
– Да. Когда ему исполнилось тринадцать лет, он зашел ко мне и спросил.
– Что ты ему сказал?
– Правду.
– Что он ответил?
– Ничего. Только поблагодарил меня и вышел из комнаты. С тех пор к этой теме он никогда не возвращался.
После непродолжительного молчания Кризи задал очередной вопрос:
– Он набожен?
Священник печально покачал головой.
– Боюсь, что нет.
– Но к мессе-то ходит?
– Он обязан ходить, как и все остальные, но делает это без особого энтузиазма.
Раздался свисток судьи, матч закончился, игроки команды сиротского приюта в радостном порыве повисли друг на друге. Кризи со священником встали, святой отец отряхнул с рясы пыль.
– Ты бы не мог его попросить зайти ко мне? - спросил Кризи.
Отец Зерафа выглядел озадаченным.
– К тебе? В дом на холме?
Кризи смотрел вдаль, через футбольное поле и приземистые домики селения, на высокий холм. С левой его стороны, на самой вершине, упираясь задней стеной в скалу, стоял старый каменный сельский дом.
–
Он обернулся к священнику и пристально на него взглянул.
– Хорошая игра была, отец мой. И победа вполне заслуженная.
Вместо слов прощания он коснулся рукой плеча священника, сошел вниз по ступеням паперти и направился к своему джипу.
Святой отец смотрел, как машина тронулась с места и поехала по пыльной дороге. Потом его окружили возбужденные игроки.
* * *
Когда мальчик взобрался по тропинке к дому на высоком холме, солнце уже клонилось к западу. Священник был, как обычно, краток. Уже в приюте он отвел Майкла в сторонку.
– Сходи сегодня к Уомо домой. Он будет тебя ждать в шесть часов.
– Зачем? - спросил паренек.
Священник пожал плечами.
– Не знаю. Но к шести тебе надо там быть.
* * *
Мальчик знал об Уомо все, по крайней мере все то, о чем знали остальные жители небольшого островка. Кроме этого прозвища у него было еще одно, которое по-мальтийски звучало Иль Мейет и означало "мертвец". Пареньку было известно, что лет пять назад Уомо провел на острове пару месяцев, а потом внезапно исчез. Несколько месяцев спустя темной ночью в непогоду он вернулся на Гоцо. Ему навсегда запомнилось, как отец Зерафа, обратившись ко всем мальчикам приюта, сказал, чтобы они никогда ничего не говорили об Уомо, особенно незнакомцам.
Было ему известно и кое-что еще. Жители Гоцо, наверное, самые набожные люди в мире, потому что девяносто пять процентов населения островка регулярно ходит в церковь. Мальчик знал, что в первое воскресенье после возвращения Кризи все священники во всех церквах острова обратились во время проповеди к своей пастве с такими словами:
– Не говорите ни с кем о человеке, которого мы зовем Уомо, особенно с чужаками. Он - один из нас.
Естественно, на таком маленьком островке, как Гоцо, какое-то время все только и судачили, что об Уомо, но только между собой. Ни с одним иностранцем, даже с мальтийцами, о нем не говорил никто. Однако среди самих островитян слухи росли и множились.
Мальчик знал, что Уомо вернулся на полицейском катере береговой охраны. Ему было известно, что после этого многие месяцы он безвыходно оставался в доме Пола Шкембри, а потом женился на его дочери Наде, и у них родилась девочка. Не было для него секретом и то, что жена и дочь Уомо погибли во время катастрофы самолета "Пан Американ", случившейся над городком Локербай в Шотландии.
Знал он и кое-что еще. Мальчик дружил с сыном Риты, которая держала в поселке бакалейную лавку. Ее муж служил в полиции, в ее элитном подразделении. Его сформировали несколько лет назад для борьбы с террористами, которые могли угрожать мальтийцам. Друг Майкла рассказал мальчику, что когда это подразделение еще только создавалось, Кризи помогал обучать бойцов, правильно выбирать оружие и проводить тактические операции по борьбе с бандитами и террористами. Конечно, тот факт, что племянник этого фермера - Пола Шкембри, был начальником специального подразделения полицейских сил, сыграл в этом не последнюю роль.