Пока мы рядом
Шрифт:
— Тогда прощайтесь.
Я ложусь рядом с Кармен, так что ее и мое лицо почти соприкасаются, и смотрю в ее глаза. Мы оба взволнованны и нервно улыбаемся.
— Я рада, что была твоей женой, — шепчет она. — И сейчас я счастлива.
— Никто из наших никогда не поверил бы в это…
— Но это правда. Спасибо тебе за все, Дэнни. Я люблю тебя. Навсегда.
Я всхлипываю:
— Я буду всегда любить тебя, Карм…
Доктор сидит сложа руки, смотрит в окно.
— Наслаждайся жизнью, — нежно
— Постараюсь. И я буду хорошим отцом для твоей дочери.
— Прощай, моя любовь…
— Прощай, любимая…
Мы целуемся, и Кармен говорит доктору, что она готова.
— Дэниел, вы не поможете мне усадить Кармен и подложить ей под спину несколько подушек? Так ей будет легче пить.
Мы помогаем Кармен приподняться. Это не требует больших усилий.
Доктор передает ей стакан.
Кармен в последний раз смотрит на меня. Она улыбается. Я беру ее за руку.
— Ну, с Богом, — говорит Кармен. Она подносит стакан ко рту и начинает пить.
Пока доктор внимательно следит за тем, как она пьет, спокойно повторяя ставшие уже, наверное, привычными для него слова «Допиваем… допиваем… допиваем…», я ловлю себя на том, что восхищаюсь мужеством своей жены.
Стакан пуст.
— На вкус очень даже ничего, — шутит Кармен. — Чем-то напоминает узо.
— Это верно! — говорит доктор Баккер, убирая подушки из-за ее спины.
Кармен снова ложится. И вновь смотрит на меня. Удовлетворенная, спокойная, любящая.
— Ммм… как хорошо, — произносит она в следующее мгновение, как будто нежится в теплой ванне. Глаза ее закрыты.
Баккер смотрит на меня и подмигивает. О, он сделал, как лучше.
Я продолжаю гладить руку Кармен. Баккер держит запястье другой руки Кармен. И поглядывает на часы.
— Все, она уходит, — тихо произносит он, не отрывая взгляда от Кармен.
Я смотрю на Кармен. Мою Кармен. Она больше не двигается.
— Нет, я еще здесь, — вдруг раздается ее голос, очень тихий, и на мгновение она открывает глаза.
Я не вздрагиваю, я просто улыбаюсь.
После этого она уже ничего не говорит. Ее дыхание замедляется. Так же, как и пульс, что подтверждает доктор.
— Через минуту все будет кончено, — говорит он.
Проходит минута. Дыхание Кармен периодически останавливается.
— Не пугайтесь, — говорит доктор. — Она уже ничего не чувствует.
Проходит две минуты. Кармен все еще дышит, правда урывками.
— Давай же, девочка, сдавайся, — произносит доктор.
Проходит еще минута.
— Она очень сильная, просто поразительно! Ну же, ну…
Я снова горжусь своей Кармен, хотя на самом деле не уверен, что можно гордиться тем, что тело твоей жены не сдается, в то время как его хозяйка, сама Кармен, уже отказалась от борьбы.
Снова
— Все выглядит страшнее, чем есть на самом деле, — снова подает голос доктор.
Мне вовсе не страшно. Я только думаю о том, каково сейчас ее матери там, в саду, мучиться в неведении, гадая, что же здесь происходит. И не передумала ли Кармен?
Спустя пять минут, в течение которых доктор излагает мне юридические аспекты активной и пассивной эвтаназии и других технологий прерывания жизни, а я пространно отвечаю ему, не сводя глаз с Кармен, он предлагает сделать ей внутривенную инъекцию.
— Она что-нибудь почувствует?
— Нет, совсем ничего.
— И тогда ее тело перестанет бороться?
— Да. Сразу после этого она умрет.
— Тогда делайте.
Баккер заглядывает в свой чемоданчик. Достает оттуда шприц, наполняет его такой же бесцветной жидкостью, какую Кармен выпила, и кладет на тумбочку. Потом приступает к поиску доступной вены. Которой, конечно, не находит. До меня вдруг доходит, что те же проблемы возникали при химиотерапии. Вены у Кармен действительно спрятаны глубоко под кожей. Баккер стягивает жгутом руку Кармен и смотрит, смотрит. Ничего.
— Вы не отойдете в сторону? — просит он и заходит с другого края, держа шприц в одной руке, а другой рукой опираясь на водяной матрас. Мне все это представляется рискованным трюком, и я не знаю, то ли дрожать от страха, то ли смеяться. Если доктор потеряет равновесие, он упадет прямо на иглу со смертельным лекарством. Примет смерть из своих же рук, можно сказать. И все кончится тем, что я останусь с мертвым телом доктора и полуживым телом Кармен. Пойди потом объясни все это полиции.
Баккеру не удается найти вену и на другой руке Кармен. Он предпринимает несколько попыток, но безуспешно. Игла не может нащупать вену. Нет, я все-таки не могу избавиться от ощущения, что участвую в какой-то комедии. Тело Кармен так привыкло наслаждаться жизнью, что не собирается сдаваться.
— Тогда придется искать в паху, — говорит доктор.
Вот уже двадцать пять минут, как Кармен выпила лекарство.
— Есть! — восклицает Баккер.
Через пятнадцать секунд Кармен перестает дышать.
Я глажу ее руку, целую в лоб и чувствую, как по моей щеке скользит слеза.
— Прощай, моя дорогая Карми… — шепчу я.
Доктор уже не прислушивается к ее дыханию. Он звонит своему коллеге, который должен прийти и засвидетельствовать свершившийся факт эвтаназии, как это положено с технической и юридической точки зрения.
Я спускаюсь в сад и сообщаю всем, что Кармен скончалась. Все покорно воспринимают это известие. С облегчением, хотя и не осмеливаются об этом говорить.