Пока не рухнут небеса
Шрифт:
– Тебе понравилось? – огненная фурия обтирает ладонью рот и наглаживает мне бедра.
– Ты восхитительная. – Отчеканиваю я банальное словечко и взглядом нахожу в толпе Мемо.
Голос Каулитца, призывает всех предаться любви. Мой братец как раз этим и занимается. В малышке со спелыми округлостями, не узнаю Эммануэль. Неужели, она ему наскучила? Не верю. Та, что в данный момент перед моими глазами укрощает испанского жеребца, в подметки не годится той, что изучает искусство в колледже. Да, я навел кое-какие справки о ней. И мне по вкусу, какие у людей мнения, насчет
Мемо завершает прилюдный акт громким шлепком по заднице легкомысленной крошки и откидывает ту, как использованный товар. Я вижу взор Удо, и он предупреждает меня, чтобы я держал свой пыл при себе. Но я не могу не спросить, какого черта брат променял Эммануэль на минутное удовольствие.
– А она ничего. – Я протягиваю Мемо бутылку пива, попутно поправляя молнию на своих джинсах, что недавно служила вратами в рай.
Рыжая, вздыхает на диванчике, будто я кинул ее в яму со скорпионами и оставил умирать.
– Так, опыта не хватает немного, но мордашка миленькая.
Брат отпивает лагер и вопросительно смотрит на меня. Читает по выражению моего лица, что я подошел не для обсуждения способностей молодой шлюшки.
– У вас с Эммануэль разлад?
– Интересно, – Мемо делает еще глоток темного пива. – Ты серьезно решил, что я буду верен одной женщине?
– Ману на две головы выше всех этих… – Я направляю руку на компанию девчонок без лифчиков.
– Она такая же, как и они. Не строй иллюзий. А я, не тот, кто будет бежать домой к ужину и нянчить детей, вывозя их на пляж по субботам.
– Ладно, я уезжаю с Удо, буду поздно.
У меня больше нет потребности говорить с ним. Позиция брата предельно ясна. Я зову Бергера и спрашиваю, не уехали ли его родители куда-нибудь на уик-энд. Стоит ему подтвердить этот факт, мы покидаем гараж.
***
Берлин раскрывается ночами, как дремавший под снегом цветок. Я взираю на крыши невысоких зданий, выкуривая вторую сигарету за час, стоя на балконе. После пары часов в квартире Удо, я возвращаюсь в жилище брата и усаживаюсь за ноутбук, чтобы доделать отчетную работу по микробиологии. Герр Майер настаивает на том, что мне надо подать заявку на конкурс среди студентов. Я же, как всегда отнекиваюсь, не теша себя слепыми надеждами. Отец говорил, что во мне больше задатков вырасти стоящим парнем, чем у винограда сорта Кариньяно пустить росток из нашей земли в «Паго де Ирраче». Только я пасую сам перед собой, отказываясь верить в способности, заложенные в меня природой.
К трем часам ночи мой мозг совершает кульбиты с мыслительными процессами. От экрана ноутбука уже болят глаза, а вот спать по-прежнему не хочется. Я сворачиваю окно с текстовым файлом и выхожу в сеть, чтобы попытать удачу с поиском странички Эммануэль. В Германии больше полутора тысяч девушек с именем Эммануэль, но ни одной по фамилии Винтер. Шансы увидеть ее фотографию ничтожно малы…
– Черт, прости, я думала, тут никого нет. – Эммануэль сбегает с лестницы, и, поскользнувшись на паркете, замирает в метре от кухонного островка.
– Мне поговорить с ним?
– Нет, – Ману прорывает, как платину на реке, и она бросается ко мне с рыданиями.
Я немного развожу руки, чтобы не трогать ее, только это никак не помогает. Она всем телом прижимается ко мне и сдавленно плачет. Каштановое облако волос щекочет мой подбородок и мне ничего не остается, как осторожно обнять ее. Тепло, защищенность и уют, разом расползаются внутри моего сердца. Таким простым жестом я даю нам обоим спокойствие.
– Тише, всё будет хорошо. – Своим шепотом вынуждаю Эммануэль поднять на себя глаза.
Карие, размытые слезами, они напоминают шедевр известного художника. Еще чуть-чуть и я начну говорить стихами.
– Я перешла границы, извини…
Девушка отступает и лениво бредет к раковине, чтобы наполнить стакан водой. Все ее движения подтверждают испытанный шок. Ссутулившись она держит стакан, дрожащей рукой.
– Ты точно в порядке?
– Да, – она утоляет жажду, будто долго была в пустыне. – Правда, я в норме.
– Могу дать таблетку снотворного. Утром почувствуешь себя отдохнувшей.
– Нет, спасибо.
Мне приходится отойти в сторону, когда она на скорости пролетает мимо и забегает на лестницу. Что на хрен стряслось?! Мемо слетел с катушек? Понятно, что теперь мне не до учебы. Я забираю ноутбук и иду наверх, чтобы не натворить дел, о которых буду жалеть.
***
Удо моргает мне фарами, показывая, что я чертов везунчик, раз заполучил более привилегированное место на парковке колледжа. В ответ я выставляю средний палец, и он смеется, выбираясь из салона своего корыта, что мамочка подарила ему на окончание школы.
– Когда ты уже поменяешь этот стариковскую тачку на что-то не такое, – я могу завернуть фразу пожестче, но по виду Удо, понимаю, как ему хреново. – Домашнее и семейное.
– Плевать, лишь бы ездила. И вообще, у меня нет настроения.
Друг хмурится и нехотя справляется с рюкзаком, что тяжелым грузом повисает у него за спиной.
– Чего так? Вчера, ты вроде не жаловался.
Мы идем по бетонной дорожке, греясь под весенним солнцем.
– Мать сообщила, что приезжает моя кузина из Голландии.
– Город веселых кексов и Улицы красных фонарей?
Я мечтательно гляжу в небо, а удар кулаком от Удо впечатывается мне в ребра.
– Ни черта не смешно. Она стерва, каких поискать. Просто невыносимая стерва!!! – Удо запрокидывает голову и стонет.
– Да успокойся, может, она изменилась. Ты сам говорил, что она занимается изучением каких-то там млекопитающих в Австралии. Вряд ли, конченая стерва станет заботиться о дельфинах и касатках.
– По хер. Хочет, пусть поживет у нас до следующей поездки.