Пока не взошла луна
Шрифт:
А суеверность Кокогуль еще больше все усложняла. Конечно, суевериями пронизана вся наша культура, но Кокогуль ударилась во все это особенно ревностно. Нельзя было заснуть в носках, иначе ослепнешь. Если у кого-то падала серебряная ложка, мне приходилось отмывать весь дом, потому что мы ждали гостей. Если Кокогуль случалось поперхнуться едой или напитком, это непременно означало, что кто-то где-то высказался о ней плохо, и на его голову сыпались проклятья. Думаю, мысль, что все завидуют ее высокому положению, она любила больше всего.
Кокогуль придумала еще и уйму собственных суеверий, как будто не хватало
В уголке нашего сада росло несколько роскошных тутовых деревьев. Их буйные ветви склонялись низко, опуская крошечные ягоды прямо в детские руки. Деревья были мощными, с массивными узловатыми стволами. А на одном из них в центре образовалось столько шишек и наростов, что Кокогуль клялась, будто различает в его изгибах лицо злого духа. Она страшно боялась покрытого корой лица, но любила тутовые ягоды. Стоило ей захотеть полакомиться ими, она звала меня.
– Ферейба-джан, – ласково говорила она, доставая с полки глиняную миску, – принеси немного ягодок из сада. Знаешь, так аккуратно срывать эти мелкие ягоды умеешь только ты. Если я попрошу кого-то другого, они мне вместо ягод раздавленную кашу принесут.
Она могла бы и не льстить. Но я улыбалась, понимая, что сама Кокогуль боится подойти к этим деревьям. А я, костлявая девятилетка с кое-как расчесанными волосами, боялась ее больше, чем каких-то гиблых зарослей в саду. Вообще-то, средь бела дня сад служил мне укрытием от дома, полного людей и приказов.
Однажды вечером, когда мои сестры сидели над домашним заданием, Кокогуль овладело желание полакомиться тутовыми ягодами. Я послушно взяла миску, вышла с черного хода и направилась к хорошо знакомому дереву. Его узловатый ствол причудливо извивался в янтарном лунном свете. В темноте я на ощупь обшаривала листья, выискивая под ними ягодки. Я успела сорвать буквально две-три, когда услышала вдруг за спиной дуновение ветерка, тихое, словно шепот.
Обернувшись, я увидела светящуюся фигуру мужчины. Я затаила дыхание, а он легонько, так, что я едва почувствовала, положил мне руку на плечо.
Я поднялась взглядом от длинных заостренных пальцев по его руке и наконец увидела его целиком. Это был старик с белой бородкой и лицом, испещренным морщинами. Из-под низко нависающих густых седых бровей почти не видно было серо-голубых глаз. Я сразу поняла, что передо мной друг. При звуке его ласкового голоса мое неистово колотившееся сердце забилось спокойнее.
– Ферейба-джан, когда твой путь лежит во тьме, я иду за тобой и освещаю его. Когда ты думаешь, что одна, я рядом. Помни об этом и делай шаг за шагом.
Я моргнула, и он исчез. Ожидая увидеть, как он пробирается меж деревьев, я осмотрелась, но нигде никого не было. Все еще слыша отзвук его голоса, я мысленно повторила его слова. Чтобы они не исчезли, я прошептала их себе. Редко мое имя произносили
– Ферейба! – крикнула из дома Кокогуль. Ей надоело ждать.
Я второпях, пачкая руки фиолетовым соком, собрала, сколько смогла, ягод и помчалась домой, поглядывая через плечо на случай, если старик снова покажется. Когда я поставила перед Кокогуль миску с ягодами, у меня тряслись руки. Она сидела, наблюдая за моими сестрами, которые старательно выполняли домашнее задание. Потом принялась есть, а я неподвижно стояла перед ней.
– В чем дело? Что с тобой стряслось? – рявкнула она.
– Мадар-джан, я была в саду, под тутовым деревом…
– И что?
– Дело в том, что… Я видела там… Я видела старика. Он появился из света, из рошани. Он назвал меня по имени и сказал, что будет следовать за мной, освещать мой путь и наблюдать за мной.
Я произносила эти слова, а в ушах у меня звучал его голос.
– Ты видела старика? И куда же он делся?
Кокогуль прищурилась и подалась вперед.
– Он исчез. Он появился так внезапно, положил мне руку на плечо, а когда закончил говорить, то исчез. И я не видела, куда он пошел. Он просто растворился в воздухе! Я не знаю, кто это.
Я еле дышала, но страха не чувствовала и ждала, как объяснит Кокогуль то, что я видела.
– Бисме-Аллах! – воскликнула Кокогуль, призывая Бога. – Ты видела ангела! Простофиля ты, это был ангел! Да как же можно не распознать ангела, если он хлопает тебя по плечу и обещает помогать?!
Ангел? Возможно ли это? Дедушка рассказывал нам про ангелов и их небесную силу, когда мы с ним читали наизусть суры. Вот это ослепление! Не узнать ангела, когда он стоит прямо передо мной! Кокогуль не прекращала свою гневную проповедь о том, что я не оценила должным образом эту чудесную встречу. Сестры слушали, широко раскрыв глаза. У меня в ушах звучали слова ангела, а ее резкий голос терялся вдали.
Он не оставит меня. Мой ангел-хранитель принесет рошани, чтобы освещать мой путь. Я никогда не буду одна.
В следующую пятницу мы ждали отца после джума-намаза – пятничной полуденной молитвы. Падар-джан должен был вернуться из мечети. Кокогуль наказала отцу молиться, чтобы ей и ее дочерям тоже явились ангелы-хранители. Отец ничего не сказал относительно моей встречи. Не знаю, поверил ли он и насколько сильно.
А мы с Кокогуль верили и были в этом единодушны. Она подмечала во мне маленькие изменения, а я видела, как они действуют на нее. Я держалась прямее. Слушалась ее, но уже не дрожала, как раньше. Смело могла ходить в сад в любое время дня и ночи. Во мне жила надежда, что мой ангел снова покажется, чтобы промолвить слова утешения.
Кокогуль просто из кожи лезла. Подругам своим она хвасталась, что меня, ее дочь, посетил ангел. Эта встреча была добрым знаком, и Кокогуль надеялась, что и ей перепадет толика удачи. Она стала внимательнее относиться к своим снам, выискивая знаки, что небеса говорят и с ней. Когда она молилась дома, я слышала в ее молитвах особое рвение. Со мной она говорила немного ласковее и нежно гладила меня по голове.
У сестер все это вызывало любопытство, но они не могли уяснить для себя, почему Кокогуль так хочет встретить мужчину, которого я видела в саду. Наджибу, которая была мне ближе всех по возрасту, поведение матери особенно озадачивало.