Пока смерть не разлучит нас
Шрифт:
– Хорошо, пускай их было трое, – она не стала спорить, покивав. – Так вот, выждав благоприятный момент, эти люди убирают Чаусова, как свидетеля. Тем самым подставляя Боброва. Он ничего не видел, но мог знать, поскольку подчиненный ему регулярно докладывал.
– Боброва не уберешь, не наследив. Его лучше бы упрятать куда-нибудь подальше, в тюрьму, например. Бобров на воле, и это не очень хорошо, – продолжил развивать свою мысль Грибов. – А тут еще этот дед, который тоже мог видеть тех, кто пас Чаусова и, возможно, Викторию.
– Его
– Бобров снова под подозрением, – закончил за нее Грибов. – Лихо!
– Да погоди ты, – осадила его Елена. – У него может быть алиби на прошедшую ночь.
– У Виктории тоже алиби, – зачем-то сказал Грибов и даже покраснел.
– Она-то тут при чем! – фыркнула Елена, развеселившись его румянцу. – Ей не справиться ни с Чаусовым, ни с дедом этим. Во всяком случае, самостоятельно. К тому же следов ее на пороге нет. Она скорее в пострадавших может оказаться, чем в подозреваемых…
Вот зачем ей было это говорить, а?! Зачем было открывать рот и брякать?! Стоило ей это сказать, как Грибов тут же покоя лишился. Хоть бросай все к чертовой матери, и ребят, что приехали, и протокол осмотра места происшествия. И понятых посылай к черту, которых приехавшие догадливо прихватили с собой.
Объяснили вполне логично: кому же из соседей захочется посреди ночи из теплой постели выбираться. Не факт, что они вообще откроют.
А Грибов призрачную, но лелеял надежду, что придется понятых по соседям искать. Тогда он Вику с постели и поднял бы, и остаться потом у нее вполне мог. И всяких объяснений на этот случай у него скопилось с десяток уже.
Но понятых привезли с собой. Будить ее не станешь из блажи одной, неудобно. А она давно спала, света нигде в доме не было.
– Сворачиваемся, – Елена зевнула и посмотрела на наручные часы. – Ого, половина четвертого уже. Скоро опять на работу.
– Да поспи подольше, я прикрою, – Грибов тоже зевнул, бросая из окна машины прощальный взгляд на темный дом Виктории.
– Ага! Поспи! – возмутилась Елена и со свойственной ей проницательностью предрекла: – Завтра наверняка такое начнется!..
Глава 19
Его разбудили в начале седьмого. С утра пораньше соседи сверху устроили скандал, орали так, что Грибов хотел уже одеться и подняться к ним, предложить свою помощь. Они все никак не могли решить, кто сегодня ведет ребенка в детский садик. Грибов сам готов был ребенка отвести, лишь бы не орали так.
Малыш, разбуженный совместными супружескими усилиями, тоже подключился к папе с мамой, оглушительно им подвывая.
Грибов сполз с кровати и поплелся в ванную, искренне надеясь на помощь контрастного душа. Там тоже подстерегал сюрприз: горячая вода в кране отсутствовала. Лезть под ледяной душ Грибов не осмелился. Умылся, но греть воду для бритья не стал.
Один раз можно и с небритой рожей явиться на работу. Он, между прочим, всю ночь практически работал. А когда вернулся, даже что-то поесть себе успел сварганить.
Грибов поморщился и полез в холодильник. На бутерброд он себе что-нибудь наскребет или нет? Не манная каша, конечно, с булкой и сладким какао, но кусок сыра с хлебом он все же слопал, запивая растворимым кофе из поллитровой кружки.
Сегодня его дежурный патруль ДПС вызвался подвезти до отделения.
– Наслышаны о ваших вечерних прогулках, – объяснил старший патруля. – Что-то вы с начальницей вашей куда ни ступите, всюду трупак. Везет вам!
– Да уж куда там, – ухмыльнулся Грибов. – А Ленку не заберем?
– Предлагали, ее вроде муж отвез.
Елены в кабинете не оказалось. Зато на тумбочке стояли огромная пачка хорошего чая, килограммовый пакет сахара и пакет шоколадных пряников. Будто и не завтракал вовсе, Грибов тут же схватил чайник и помчался в туалет за водой.
К приходу Елены чайник давно вскипел. Чай заваривался в глиняном чайнике в мелкий цветочек. А шоколадных пряников убавилось почти на треть.
– Все жрете, – прищурилась она на Грибова и Леньку Фомина. – Вы жрете, а я отдуваюсь с докладом!
– Так доля ваша начальствующая такая, Елена Ивановна, – посетовал Фомин с набитым ртом.
– Умничаешь? – разозлилась она, выхватывая у него пакет с пряниками и запуская в него руку. – А задание мое вчерашнее выполнил?
– А как же! – округлил глаза Фомин и полез в стол. – И результат ошеломительный, скажу я вам.
Грибов ни о каком таком задании не знал ничего, поэтому начало их разговора пропустил мимо ушей. Он все номер мобильного Виктории набирал, но ее телефон оказался отключенным. К телефону в приемной Боброва тоже никто не подходил. Он еще не успел как следует испугаться, когда уловил из уст Фомина знакомую фамилию.
– Что-что Синицын? – Грибов отложил свой телефон. – Я не ослышался? Это его сейчас фамилия звучала?
– Не ослышался, Толя, не ослышался. – Лена вяло жевала пряник, периодически смахивая со стола крупные крошки. – Леня по моей просьбе вчерашний день посвятил тому, что тебе так и не удалось доделать.
– То есть? – Грибов напрягся.
– Он побывал во всех шести фирмах, где какое-то время работал Синицын.
– Так я три охватил, – начал он закипать. – Не доверяете моему профессионализму, Елена Ивановна?
– Охватить-то ты охватил, да не все уловил, – упрекнула она его и отодвинула пряники на край стола.
– И что я пропустил?
Он все пропустил, все! Он не нашел причины увольнений Синицына, не докопался, сработал спустя рукава. Он лох! Он не ищейка, а так – дилетант доморощенный! Нет ему прощения и объяснения его расхлябанности нет! Двор ему метлой подметать, а не оперативником работать. А еще в начальники его прочили. Хорошо ума хватило отказаться и Елене место уступить, а то стыд теперь был бы какой!