Пока смерть не разлучит нас
Шрифт:
желание. Последнего у нас с Доаром имелось в избытке.
– Не то чтобы много… – запнулся служитель светлых богов. –
Просто, глядя на вас,дети мои, я обязан спросить: почему столь
яро любящие супруги вдруг решили вернуть брачные клятвы?
Некоторое время в ошарашенном молчании мы изучали
молельщика , а он – нас.
– Святой брат, вы нас ни с кем не спутали? – для ясности
уточнила я.
Какая любовь? Неужели незаметно, что мы готовы друг друга
перекусать, как бешеная виверна дикую горгулью?
– То есть вы не передумаете? - вздохнул он.
– А вы выдержали паузу, чтобы дать нам подумать? - не
сдержал иронии Доар, хотя всем было известно, что издеваться
над молельщиками страшный грех. Потом праотцы припомнят
и не откроют ворота в небесные сады , придется куковать в
демоническом чертоге. По-моему,так себе перспектива,
учитывая, что заточение длится вечность.
– Мы не передумаем, святой брат, – сдержанно пояснила я.
длинной тирадой о семейных ценностях и молодых людях,
легко относящихся к брачным клятвам, но его прервал
непристойный хлопок. Мы недоуменно переглянулись и
опустили головы к яйцу. По серой твердой скорлупе
прочертилась кривая трещина. Карликовый грифон не нашел
лучшего времени, чтобы явить себя миру!
– Заморозь, - коротко велел Доар.
– Ты прав, - согласилась я, справедливo рассудив, что
гоняться по храму за мелким крылатым уродцем с мордой
орленка , а телом львенка удовольствие ниже среднего. Так
недолго уехать из святилища по–прежнему женатыми да ещё
обзаведшимися хищным дитяткой.
– Простите, святой брат, – пробормотала я и, присев на
корточки, провела ладонью по яйцу. Скорлупа покрылась
плотной льдистой коркой. Птенец заскребся,давая понять,что
крайне возмущен заточением.
Разводили нас под истеричное царапанье будущего питомца.
Яйцо ходило ходуном и пыталось выскочить на пол. Святой
брат читал молитву, и мне пришлось слегка ударить по
корзинке носом ботинка, чтобы угомонить взбунтовавшееся
чадо.
– Риат Гери, в этот раз не надо раздеваться, - предупредил
молельщик, приготовивший иголку,которую прокалил тут же,
не отходя, что называется, от алтаря, о храмовую свечу в
подсвечнике на длиннющей поставке. – Достаточно
нескольких капель крови, поэтому не оголяйтесь.
Молельщик медлил, острие иглы угрожающе нависало над
ладонью Доара.
– Благослови вас светлые боги, - пробормотал святой брат…
и под ногами снова раздался подозрительный хруст.
Карликовый грифон с такой страстью желал оказаться
рожденным, что каким-то неведомым образом заставил
тающий магический лед треснуть. Проклятье. Мы когда-нибудь
разведемся?
– Ты плохо заморозила, - предъявил претензию Доар.
– Заморозь хорошо, - буркнула я, снова ныряя к корзине. С
помощью магии корка льда стала толще.
– Мы готовы, святой брат, - объявил недомуж,когда я
выпрямилась и оправила платье.
– Все знаки указывают, что я должен спросить еще раз… –
молельщик поднял на нас льдистые глаза. - Вы точно не
передумаете?
– Нет! – в один голос рявкнули мы.
– Да будет так, - тихо вздoхнул он, словно разводился сам, а
не разводил двух супругов,искренне желавших избавиться от
брачных меток.
супругов куда как дольше. Нам укололи ладони, а когда
выступили капли крови,то велели опустить руки в святую воду
и отречься.
– Я не хочу быть связанным с этой жещиной, - не глядя на
меня, вымолвил Доар.
– Я не хочу быть связанной с этим мужчиной, – выразительно
покосившись на мрачного бывшего мужа, согласилась я.
– Никогда, – в два голоса мстительно добавили мы, хотя
богам уточнения не требовались.
Неожиданно из-под рукава моего плаща тонкими струйками
потекли чернила. Они не пачкали ни кожи, ни одежды. Сошли
в святую воду, а когда ритуал закончился,и я прoверила
предплечье, то брачная метка исчезла. Сам не знаю отчего, но
рука показалась непривычно голой.
Сразу после ритуала я уезжала в башню перемещений и
потому прощалась в Доаром возле кареты. Хотелось запомнить
его таким: высоким, по–мужски привлекательным… с
корзинкой в руках.
– Добрых дней, Доар, - протянула я раскрытую ладонь.
– Легкой дорoги, Аделис, - ответил он и попытался вложить в
мою руку потяжелевшую корзинку с яйцом, покрытым
ледяным панцирем.
– Оставь себе на долгую память, – улыбнулась я.
– С памятью у меня все хорошо, - отозвался Доар с улыбкой, в
которой читалось предупреждение. Мол, забери по-хорошему.
В итоге треснувшее яйцо оказалось именно в моем экипаже и
отправилось в Эсхард. Уверена, что Руфь с матушкой пpидут в
буйный восторг от неожиданного соседа. Если птицелев