Пока ты рядом
Шрифт:
Линнет потеряла дар речи, она застыла, как статуя Снежной королевы. Мозг ее перестал работать. Только встревоженные рефлексы бешено реагировали, посылая дрожь вдоль спины!
— Откройте, — сурово сказал Макс, и, поскольку она не сразу повиновалась, он повторил, слегка повысив голос, но очень зло: — Я сказал, откройте ее. Быстро!
Негнущимися пальцами Линнет открыла шкатулку. Она не была заведена, балерина не затанцевала и вальс-минутка Шопена не зазвучал. Внутри шкатулки лежали фотографии. Линнет, как будто во сне, взяла их в руки.
Джоанна. Джоанна на лошади. Джоанна стоит рядом со своей
Линнет посмотрела на Макса, пораженная той злобой, которая струилась из его ледяных синих глаз.
— Как видите, я начал разбираться в бумагах моей покойной жены, — промолвил он, резко выделяя слово «бумагах». — Она так мало привезла с собой из дома — но мне кажется, что вам все понятно и так.
— Я. — начала было объяснять Линнет. но он резко остановил ее.
— Эта шкатулка — единственное, что я обнаружил на дне старого чемодана. В течение семи лет нашего брака я никогда прежде ее не видел, — холодно и строго произнес он. — Продолжайте, Линнет, вы еще не видели всех фотографий? Посмотрите на эту, лежащую на самом дне. Да, вот эта «Девочки-скауты из Верн-Холла».
Взяв фото из ее вялой руки, он перевернул его и прочитал надпись на обороте, сделанную не небрежными каракулями Джоанны, а аккуратным и четким почерком леди Верн.
— Сюзи. Джейн. Клер, Полли, Лиза. Трейси — и Линнет. Линнет? — Он нарочно удивленно обратился к ней. — Да, вот же она, вторая с этого края. Она так изменилась с тех пор, не правда ли? — Он с пренебрежением оглядел ее и вернулся к фотографии. — Я, может быть, и не узнал бы ее, если бы не имена на обратной стороне. Но — Линнет? Полли и Джейн, их всегда дюжины, но не так уж много дьявольских, хитрых маленьких певчих птичек вокруг, с таким редким именем!
У Линнет начали напряженно работать частично парализованные «маленькие серые клетки мозга». Итак, случилось то, чего она опасалась с самого начала! Он обнаружил ее связь с Джоанной. Теперь, когда прошло уже столько времени с момента ее приезда, подобная возможность казалась совсем невероятной. Но сейчас ему все известно. Как она и думала, он был в ярости, что его провели. Но она даже не могла представить себе, что он будет так зол и так откровенно будет презирать ее! Конечно, она обманула его, но это еще не преступление!
Она начала борьбу с ним единственно возможным способом — сама перешла в наступление.
— Прекрасно, хватит играть в игрушки. Да, это я на фотографии, — небрежно заметила она. — Ну и что? Не кажется ли вам, что вы чересчур бурно реагируете на этот факт?
На него абсолютно не подействовал ее сарказм.
— Вы так думаете? — он продолжил свои обвинения. — В течение нескольких месяцев вы жили в моем доме. С вами обращались, как с членом семьи, а не как с прислугой по контракту, и все это время вы намеренно скрывали тот факт, что были знакомы с моей женой. И судя по всему, это было не просто случайное знакомство. Вы жили в той же деревне, вы посещали ее дом. Вы, на самом деле, знали — знаете! — эту семью очень хорошо. Это же правда, Линнет?!
Она проглотила ком в горле и, защищаясь, гордо тряхнула головой.
— Я хотела получить эту работу.
— Почему нет? — резко прорычал он. — Какое бы это имело значение? Приведите мне хотя бы одну вескую причину, почему я бы вам отказал только из-за того, что вы знали мою жену! Концы не сходятся, Линнет, и вы прекрасно понимаете все сами!
Единственное, чем она могла теперь защититься, — это сказать ему правду! Глубоко вздохнув, она произнесла:
— Я пришла в ваш дом, предубежденная против вас... Мне казалось, что вы аморальный монстр! Мне хотелось узнать, что же на самом деле произошло между вами и Джоанной. Вы можете считать, что это была страшная наглость с моей стороны, но... я сказала вам правду!
— И? — он уставился на нее тем же непрощающим тяжелым взглядом.
— И... я обнаружила, что все совсем не так, как представлялось издали.
Она снова посмотрела на него, уверенная, что ее правдивые разъяснения смогут дойти до него, он ей поверит. Но на его лице сохранялось каменное выражение. Она поняла, что его не тронул ее рассказ. Сердце резко покатилось вниз!
— Прекрасно, Линнет. Вы быстро встали на ноги после удара. Это делает вам честь. Но я не удовлетворен вашими объяснениями, — резко заметил он. — Я уверен, что вы лжете!
Внезапно одним прыжком он оказался рядом с ней. Его руки вцепились ей в плечо, ей стало больно и страшно!
— Я знаю, почему вы здесь. Рассказать вам? — его голос был нарочито тихим. — Вы здесь потому, что леди Верн послала вас шпионить за мной — узнать, какой образ жизни я веду и являюсь ли подходящим отцом для Косимы. Я понял по тем вещам, которые она сказала мне на похоронах, что если у них появится возможность забрать у меня дочь, они не станут сомневаться ни одного мгновения. Неудивительно, что вы не нуждаетесь в том жалованье, которое я плачу вам, — она возмещает вам все расходы и делает это очень щедро!
На секунду эти чудовищные обвинения потрясли Линнет. Но это продолжалось всего лишь секунду, потом она возмущенно воскликнула:
— Все это неправда! Поинтересуйтесь у самой леди Верн, если не верите моим словам!
То, что она не сразу начала протестовать, только ухудшило ее положение в его глазах. Она понимала это.
— Конечно, и она обязательно подтвердит ваши слова, — насмешливо заметил он. — Послушайте, Линнет, когда ей будет это выгодно, она предаст вас и ни минуты не станет сомневаться. Вы что, считаете меня полным идиотом?! Теперь я понимаю все ваши хитрые вопросики по поводу Джоанны и меня. Вы всегда пытались все выведать насчет моей личной жизни. Мне жаль, что я не смог дать вам больше необходимых доказательств!
Он резко отстранился от нее, быстро снял руки с ее плеч, будто боялся, что простое прикосновение может замарать его.
— Это неправда! — настойчиво повторила Линнет. Она не знала, что ему еще сказать, чтобы убедить его в своей невиновности. — Что я должна сделать, чтобы вы поверили мне?
— Поверить вам? — У него даже сел голос от необычайной силы презрения. — Я верил, что вам нравится Косима. Я поверил, что вам нравилось жить у нас и нравились наши люди. Я всегда уважал англичан за их чувство порядочности. Боже ты мой, я только теперь понял, как ошибался!