Пока Земля спит
Шрифт:
– Погоди, – попросил я. – Потом будем плакать. Давай сначала выясним, что Щелкунчик знает и что он видел. Как я понял, он вырвался из резиденции позже нас.
Эйша снова искусно защёлкала-зацокала, вельхе ответил, и так они некоторое время общались, после чего девушка сказала:
– Он мало что знает. Нападающие высадили десант на рубби, но это мы и сами видели. Когда всё началось, он был у себя в норе.
– В норе?
– А ты думал, где они живут? Даже в те времена, когда родиной каравос Раво были преимущественно наши звездолёты, на которых мы рождались, жили
– Норы в звездолётах? – засмеялся я.
– Не пойму, что здесь смешного, – нахмурилась она. – Каждый живёт так, как ему подходит и нравится. Это естественно. Разве нет?
– Да, извини, – сказал я. – Разумеется. Просто… Не важно, продолжай.
– Он спал, его разбудили выстрелы и крики. Выскочил и тут же попал под огонь десанта – первые рубби уже сели во дворе. Удалось пробраться в дом, кинулся искать меня, не нашёл. В комнате меня не было. Но след он взял. По всему дому уже шёл бой и, прежде чем он снова выбрался наружу, ему пришлось одного из нападавших убить, а второго ранить. Тяжело. Может быть, потом раненый умер. Ему очень жаль. Он полон скорби и глубокой печали.
– Жаль? – переспросил я. – Он защищал свой дом и своих друзей от врагов. Какая здесь может быть жалость?
– А ты когда-нибудь убивал людей?
– А ты вспомни.
– Верно, прости, пожалуйста. Ну и как это?
– С непривычки колбасит, – признался я. – Но уже легче. Главное, совесть чиста. Если бы я не убил, убил бы он. И не только меня.
– У вельхе к этому особое отношение, – пояснила Эйша. – Не забывай, что вельхе свободны всего каких-то двести с лишним лет, а до этого… В общем, понятно. У них до сих пор табу на убийство каравос Раво. Хотя в прежние времена они постоянно использовались нами в качестве солдат. Но только против других разумных рас.
– Ладно, понял. Он скорбит и всё такое прочее. Скажи, что мы ему сочувствуем. Искренне. Он видел твоих родственников?
– Говорит, что видел. В одном из коридоров на первом этаже. Они были живы, отстреливались, но чем всё кончилось, он не знает. Потому что прорваться к ним на помощь не удалось, как раз при этой попытке и погибли двое его сородичей – вельхе папы и дяди. Ему же удалось остаться в живых, и он кинулся по моему следу. Когда покидал резиденцию, бой уже заканчивался.
– В чью пользу?
– Увы. Он думает, что резиденция захвачена врагом. Даже уверен в этом. Силы были неравны.
Мы помолчали.
– Ясно, – сказал я, чтобы хоть что-нибудь сказать. – Фактически мы не узнали ничего нового. Впрочем, уже то хорошо, что он видел твоих родственников живыми. Кстати, а у прадеда твоего, Бельядо, разве не было друга-вельхе? А то смотрю, у тебя есть, у папы и дяди твоего тоже… были, а…
– Нет, – покачала головой Эйша. – Прадед, он… как бы это сказать… старых понятий, что ли. Для него вельхе были и остаются рабами. Он не может относиться к ним иначе. К сожалению.
– Погоди… Ты же говорила, что вельхе стали свободными двести с лишним лет назад?
– Да, и что?
– Сколько же лет
– Сто восемь.
– Ого! – уважительно вырвалось у меня. – Прямо Мафусаил.
– Кто это?
– По легенде, самый старый человек, который жил на Земле, моей планете. Один из праотцев всего человечества.
– Понятно. Нет, сравнение хромает. Прадедушка не такой уж и старый.
– Сколько же вы живёте? – спросил я, неожиданно сообразив, что раньше не задавался этим вопросом. – В среднем?
– Около ста двадцати лет, – буднично ответила она. – Женщины чуть больше мужчин. А вы?
– Меньше, – вздохнул я. – Причём гораздо. И мужчины тоже меньше, чем женщины. Но послушай, даже при его солидном возрасте получается, что он не мог застать рабство вельхе. Откуда же тогда эти его столь э-э… консервативные взгляды?
– Так ведь одно дело отменить рабство официально и совсем другое, когда оно на самом деле перестаёт существовать. Инерция мышления, привычка к подчинению и всё такое прочее. – Эйша села за стол, положила голову на сложенные руки и вздохнула. – Вот так живёшь, живёшь и в одночасье оказываешься без дома. И что делать – непонятно.
Я в очередной раз огляделся, словно ища подсказку, хоть какой-то ответ на незаданный, но, тем не менее, прозвучавший вопрос.
Да. Подземный этаж бывшего оборонительного сооружения, спрятанного в лесных зарослях, при всей своей надёжности на новый дом не тянул. Здесь можно было хорошо спрятаться и пересидеть самое опасное время, что мы и делали, но жить… нет, увольте, жить тут я бы не согласился. Опять же, что называть жизнью в данных конкретных условиях? Смирение или борьбу? Быть, ёжик в тумане, или не быть? Вот уж не думал, что гамлетовский вопрос станет для меня столь актуальным.
Мысли вернулись в то же русло, в котором они текли до появления Щелкунчика.
Всё-таки быть. Это я уже, помнится, решил. И менять решения не собираюсь.
– Скажи, – я сел напротив Эйши и накрыл её руку своей, – клан Ружебо только на Большом Торгуне обитает или где-то ещё?
– Члены клана по всей Системе живут, – ответила она. – И по всему Торгуну тоже. Ты хочешь…
– Нам нужно попытаться найти уцелевших и организовать нечто вроде сопротивления. Возможно, договориться с какими-то другими кланами о союзе. Не знаю пока, на каких условиях, но попробовать это сделать. Попытаться освободить твоих родственников. Любыми способами. Но для этого нужна помощь, сами мы не справимся. А помощь – это люди и деньги. Вот я и спрашиваю. Первое: где мы можем найти преданных людей? И второе: что у нас с деньгами?
В путь мы решили отправляться на следующее утро.
Для начала нужно достичь ближайшего крупного торгового центра, где можно приобрести рубби, и уже на нём осуществлять дальнейшие передвижения. Или, что было бы ещё лучше, воспользоваться транспортной системой Нуль-Т. Как выяснилось, деньги у нас были. Точнее, были они у Эйши. Точной суммы она мне не назвала, но из её слов я понял, что их вполне хватит и на рубби любой, самой навороченной модели, и на многое другое. Наследница богатейшего клана, как-никак.