Покаяние пророков
Шрифт:
— Да, я понимаю, бандиты. Что с них взять?
— Это не бандиты, Юрий Николаевич, — ревниво заметил барон. — Это наши офицеры. Ситуация заставляет их быть жесткими, применять силовое воздействие. Светошумовую фанату они использовали вынужденно. Надеюсь, вы не пострадали?
— Нет, все отлично. Я счастлив быть в гостях у столь благородных и заботливых людей.
— Вас осмотрел доктор?
— Спасибо, это был замечательный доктор!
То ли барон не замечал издевательского тона, то ли умышленно игнорировал его, чем-то обремененный и озабоченный.
— Ну что же, в таком случае приступим. —
— Никак.
Наблюдать за Галеном становилось любопытно. Должно быть, он тяготился поручением и начал разговор слишком формально.
— Это не ответ, господин Космач. Ваше мнение… точнее сказать, убеждения очень важны.
— Кому?
— В первую очередь монархически настроенным гражданам России.
— Я далек от политики.
— Всякий историк — это прежде всего политик. Вы не хотите отвечать?
— Не хочу. Какой может быть разговор с бандитами, которые похищают людей? Незаконно лишают свободы? — Он вспомнил определения лысого коменданта. — Простите, но вы же примитивные уголовники.
— Мы вас не похищали! — слабо возмутился Гален. — Напротив, мы помогли освободиться. Еще несколько минут, и вас схватили бы!
— То есть сейчас я свободен?
— Разумеется!
— Ну что же, счастливо оставаться! — Космач пошел к двери. — Приятно было посетить ваше Собрание. Реставрация проведена блестяще. Уверен, работали питерские реставраторы.
Сразу за порогом стоял есаул с расквашенной физиономией. Разве что переоделся в штатское и вроде бы припудрил синяки и ссадины. Смотрел с презрением и превосходством.
— Ты так и будешь ходить за мной? — добродушно спросил Космач. — Иди зубы вставлять, а то девушки любить не станут.
— Вернись на место, — прошепелявил тот.
— Давай на руках потягаемся?
— Я с тобой потом потягаюсь. Зайди в комнату.
— А говорите, свободен! — Космач вернулся и сел на диванчик. — Сбрехнули вы тут, господин барон!
Тот не бросился защищать свою честь, лишь чуть смутился.
— Видите ли, комендант и его казаки в прямом подчинении у генерала Ногайца. Вероятно, они имеют соответствующий приказ… Генерал и господин Палеологов находятся… в отъезде и будут завтра. Но я уверен, вас не станут задерживать ни минуты.
— Что же, подождем барина! Вот приедет барин…
— А пока мы продолжим разговор, Юрий Николаевич.
— О чем?..
Барон открыл старинный и тоже отреставрированный шкаф с граненым стеклом в дверцах, вынул три толстые книги в мягких переплетах и положил на колени Космачу.
— Я вынужден удалиться на несколько минут… Ознакомьтесь.
Эта была одна и та же книга, изданная на трех языках — русском, французском и английском, автором был Генрих Палеологов, название немного вычурное — «Лавровая ветвь», да еще с подзаголовком «Исторические исследования Третьего Рима». Фоном обложки служила густая крона генеалогического древа, зеркально отображенная как его корневая система. Космач не мог без усмешки воспринимать всевозможных новоиспеченных
Он не собирался читать сочинение предводителя, однако открыл книгу и оторваться не смог: не мудрствуя лукаво, Палеологов слово в слово переписал его диссертацию. Вернее даже, издал ее под своим именем, да еще на трех языках!
Барон вернулся не один, привел пожилого священника, судя по дремучей бороде и по тому, что перекрестился двоеперстием, служащего в старообрядческой церкви белокриницкого согласия, и высокого дородного мужчину с аккуратной седой бородкой и с резной тростью в руке.
— Отец Кирилл и господин Елизаров хотели бы поучаствовать в нашей беседе. — сообщил Гален. — Если вы не против.
— Мне все равно, — отозвался Космач.
Они все расселись напротив, полукругом, таким образом как бы прижав его к стене.
— Итак, вы посмотрели исследование господина Палеологова?
— Очень внимательно. И должен сказать, я это уже читал и мне неинтересно. Даже не стану подавать на него в суд. По сравнению с похищением людей кража и присвоение чужих трудов кажется мелким озорством.
Священник с Елизаровым недоуменно переглянулись, однако барон успокоил:
— Юрий Николаевич прав, это выглядит как присвоение. Но Генрих Сергеевич вынужден был поступить именно так. Мы слишком долго искали вас, то есть автора диссертации 2219.
— Я что-то не понял. — Елизаров постучал тросточкой. — Вот этот господин… и есть настоящий автор?
— Судя по образу его — он, — твердо заявил отец Кирилл, оставаясь неподвижным и каменным, как Будда.
Елизаров вдруг вскочил, схватил руку Космача, пожал, потряс и вроде бы даже слезу смахнул.
— Неожиданно! Вы сделали сюрприз, барон! Очень рад! Скажу откровенно, мечтал пожать вашу руку.
— Я представлял тебя старцем, — прогудел священник. — Глубоким старцем. А еще ни единого седого волоса! Сколько тебе лет?
— Могу сказать, слава пришла ко мне поздно. — Космач отнял руку. — И в очень узких кругах.
— Господа, у нас не так много времени, — урезонил своих товарищей Гален. — Ближе к делу. Итак, Юрий Николаевич, вы могли убедиться в нашей порядочности. Генрих Сергеевич не присваивал ваших текстов, о том, что у них есть настоящий автор, знают его товарищи. И еще, вы не обратили внимания на последнюю страницу издания. — Он открыл ту самую страницу. — Читайте! Здесь написано: господин Палеологов благодарен автору исторического труда под номером 2219. Извините, других сведений о вас мы тогда не имели. А потом, ваша диссертация стала настолько популярной, пусть в узких, но профессиональных кругах, что приобрела качества народной песни, где авторство уже не играет никакой роли.