Покаяние спасёт Россию(О Царской семье)
Шрифт:
Признаки грядущей социальной бури усилились в конце 1904 года. Недовольство стало открыто проявляться на страницах газет и журналов, на собраниях земских и городских деятелей, по стране прокатилась волна стачек и манифестаций. И на первом месте стояло требование политических перемен.
В правящих кругах к этому времени проявились две тенденции. Одни выступали за неограниченную монархию, строгое единоначалие в общественной жизни; другие признавали необходимость и возможность изменений, но при непременном сохранении самодержавного института.
Русские
Однако политические деятели либерального толка были уверены, что время самодержавия подходит к концу. Их практически всё не устраивало в России, они готовы были безоглядно всю русскую жизнь реформировать по западноевропейским образцам. На земских соборах обсуждалось введение конституционного строя, который бы ограничил самодержавную власть и удовлетворил бы общественное мнение, чтобы «государственная жизнь могла спокойно развиваться».
Царь не раз думал о введении конституции и пришёл к такому заключению: «При малой культурности народа, при наших окраинах, еврейском вопросе и т. д. одно самодержавие может спасти Россию. Причём мужик конституцию не поймёт, а поймёт только одно, что царю связали руки».
9 января 1905 года в Петербурге произошло событие, получившее название «кровавого воскресенья» (более подробно об этом можно прочитать в статье «Провокация 9 января 1905 года»).
Летом случилось ещё одно событие, которое потрясло императора. Взбунтовалась команда броненосца «Князь Потёмкин-Таврический». Матросы перебили офицеров и удерживали судно, угрожая беспорядками в городе.
Общественные деятели уже открыто призывали к конституции, и вскоре делегация от либеральных кругов вручила царю свои требования. К этому времени монарх уже был готов к введению представительного органа на основе выборов. Он обратился к делегации с такими словами: «Я скорбел и скорблю о тех бедствиях, которые принесла России война и которые необходимо ещё предвидеть, и о всех наших внутренних неурядицах. Отбросьте сомнения: моя воля — воля царская — созывать выборных от народа — непреклонна. Пусть установится, как было встарь, единение между царём и всею Русью, общение между мною и земскими людьми, которое ляжет в основу порядка, отвечающего самобытным русским началам. Я надеюсь, вы будете содействовать мне в этой работе». Манифест 17 октября 1905 года явился выражением царского решения.
Через тридцать лет один из главных действующих лиц тех событий, противник самодержавия В. А. Маклаков написал: «Государь сам не хотел ввести конституцию, боролся против неё и дал её против желания… Он умел уступать, даже более чем нужно». Эту черту характера царя — его умение соглашаться с новыми реальностями и находить в себе силы переступать через собственное «я» ради своего отечества и народа — отмечали даже недруги Николая II. Благо Родины было для него превыше всего, и он всё, что было в его силах, делал для этого блага.
В марте 1906 года прошли выборы в Первую Государственную Думу. В новой редакции «Основных законов Российской Империи» уже не было положения о том, что прерогативы самодержца неограниченны. Теперь никакой выработанный
Когда в 1914 году Австро-Венгрия объявила войну Сербии, то Россия вступилась за маленький славянский народ. Так началась Первая Мировая война.
Начало войны принесло русским успехи на фронте, и страну охватил ликующий патриотический подъём. Велика была помощь тыла фронту; государыня Александра Фёдоровна и царевны принимали в ней деятельное участие (об этом можно подробнее прочитать в главе 4 «Чистота помыслов и чистота души»).
Государь Николай II (в центре) с генерал-майором М. С. Пустовойтенко (слева) и начальником штаба, генералом М. В. Алексеевым. Царская ставка. 1915 г.
Но вскоре наступление наших войск остановилось, а потери стали увеличиваться. В общественных верхах — как в Ставке, так и в столице — началось очередное брожение. Неудачами на фронте воспользовались революционеры, развернувшие свою пропаганду на фронте и в тылу. Немцы быстро продвигались к центру России; в этих условиях, желая поднять дух войск, Государь взял на себя верховное командование и переехал в Ставку, располагавшуюся в Могилёве. С ним на фронт выехал и царевич Алексей. Нужно было приложить неимоверные усилия, чтобы укрепить армию и улучшить положение на фронте. И уже в 1916 году «погибшая» русская армия ответила мощной канонадой и крупнейшим наступлением.
Успехи России отмечал военный министр Англии Уинстон Черчилль. Он писал: «Мало эпизодов Великой войны более поразительных, нежели воскрешение, перевооружение и возобновлённое гигантское усилие России в 1916 году. К лету 1916 года Россия, которая 18 месяцев перед тем была почти безоружной, которая в течение 1915 года пережила непрерывный ряд страшных поражений, действительно сумела, собственными усилиями и путём использования средств союзников, выставить в поле — организовать, вооружить, снабдить — 60 армейских корпусов вместо 35, с которыми она начала войну».
Генерал Н. А. Лохвицкий говорил по этому поводу: «Девять лет понадобилось Петру Великому, чтобы нарвских побеждённых обратить в полтавских победителей. Последний Верховный Главнокомандующий Императорской Армии — Император Николай II сделал ту же работу за полтора года. Но работа его была оценена и врагами, и между Государем и его Армией и победой стала революция».
«Самым трудным и самым забытым подвигом Императора Николая II, — отмечал С. С. Ольденбург, — было то, что он, при невероятно тяжёлых условиях, довёл Россию до порога победы: его противники не дали ей переступить через этот порог».