Покажи мне любовь
Шрифт:
Сколько проходит времени. Неизвестно. Долго сижу, несколько часов. Мучительных. Кошмарящих своей неопределенностью. Пониманием того, что спасения не будет. Меня даже искать некому.
Когда в проеме возникает мощная фигура, снова пытаюсь бежать, едва Архан отходит в сторону, выпуская. Захватом в шею останавливает, опуская на колени, брезгливо улыбается, смотря сверху вниз.
– Ой, Катя, как была недалекая идиотка, так и осталась, но это уже не переделаешь. Иди в душ, выглядишь мерзко, как к тебе прикасаться.
Я пытаюсь отползти к
Нужно сопротивляться. Только всполохами вносятся. Перекрывая зрение, все моменты, проведенные в этом доме. Открываются как раны. Насилие, жестокость. Вытягивают стержень, накачивая безволием.
– Архан, я сама. Подожди за дверью, я все сделаю, как ты хочешь – раздумывает, определяя мое состояние.
– Хорошо, Котенок, только без глупостей. Это не поможет, больнее будет.
Стягиваю мокрую одежду, оставляя белье, и надеваю халат. Шкафчики в ванной пустые, несколько тюбиков крема и больше ничего. Пока лихорадочно обшариваю глазами помещение, дверь распахивается.
– Готова? – жестом руки, указывает направление к спальне. Иду по коридору, воспринимая эту атмосферу кошмара. Реально. Без заглушки.
Эта комната, перед которой я застываю. Самое пекло унижений. Немыслимых. Пережитых тогда. Сейчас больными воспоминаниями воскрешаются. Вылезают и накрывают. Простегивая глубиной боли в истерзанной душе. Отторжением к самой себе.
Толчок в спину и я влетаю, раскрывая дверь лицом. Едва успеваю удержаться за стену, избегая падения. Ошалело, втыкаюсь глазами в кровать. Зажмуриваюсь. Отгоняя видения. Боковым зрением ухватываю предмет слева. Перед кроватью стоит камера на треноге.
– Архан что ты.. – задушенным шепотом. Гоню все предзнаменования в мозгах. Нет. Нет.
– Котенок, ну какая ты глупая. Сказал же подарок. Аркадий Леонович любит такие вещи, вот и поснимаем немного. Уверен, ему понравится. Прощальное хоум видео c элементами эротики. Жесткой Котенок, очень. Чтобы зацепило – безумие в его глазах, безумие. Наполнены, им до краев. Нездоровым.
Достает нож, проводя им по моей щеке, затем ложит на столик у окна.
– Тебе понадобится. После. Бесполезная ты вещь. Так что, это будет лучший выход.
– Архан ему все равно. За это видео тебя же посадят – не сомневаюсь. Бьюсь в судорогах, в попытке посеять крупицу сомнения в нем.
– Да ну – раздается смехом – У меня самолет утром в далекие страны. Получит ссылку на трансляцию, когда меня уже здесь не будет – щелкает меня по носу и начинает снимать рубашку – Кстати, финал можешь, тоже включить, в котором твои венки вспарываются тонким лезвием. Потому что, после того что я с тобой проделаю, жить ты явно не захочешь. Бегом в койку. Камера мотор. Не зли режиссера.
??????????????????????????
С обреченностью смотрю, как он стягивает брюки, оставаясь в трусах. По выпуклости понятно,
Развязывает пояс на халате отходит в сторону, рассматривая. Берет нож со стола. Подходит ближе, проводя острием по коже на животе, мышцы спазмирующе сокращаются под холодным скольжением.
Нажим, ткань лопается рассеченная металлом, горячей струйкой лезет вниз алая жидкость, затекая в пупок. Не больно. Не чувствую. Как онемение накатывает.
С абсолютным равнодушием реагирую на эту пытку. Просто иду и усаживаюсь на кровать. Умерла.
Архан зациклено впивается глазами на кровь, ползущую по телу. Его даже трясти начинает в садистском удовольствии. Когда приближается, эта больная энергетика оседает в меня. Беру нож из его рук, нанося еще один порез над грудью. У него стон вырывается, животный, мерзкий. Слюнями захлебывается. Теряет контроль и холодность. Лицо такой жуткой гримасой искажается. Меня передергивает от отвращения.
Наклоняется ближе, касаясь языком слизывая кровавые струйки. Паники нет. Страха тоже. Какая-то отстраненность. Словно это не я. Не со мной происходит. Я сейчас далеко. Это не над моим телом издеваются. Мозг блокирует оберегая. Запрещая вдумываться и принимать происходящее.
Когда его рука начинает стягивать лифчик, задевая шершавой поверхностью метку от губ оставленная Кэдом. Подрывается внутренний протест. Неосознанный, инстинктивный. Сохранить.
В защитном жесте поднимаю руку и втыкаю нож ему шею. Хрип, полосованный воем. Булькающими звуками содрогается в горле, выплескивая изо рта капли. Он отшатывается, заваливаясь на пол и заливая белоснежный ковер красной мутью.
Смотрю на него. В полном стопоре. Безразлично. А затем, пошатываясь от навалившейся слабости, ухожу, закрывая на ключ дверь с обратной стороны. Отрезаю эту часть, оставляя там за преградой.
Шаг. Еще. Еще..
Босые ступни прочувствуют каждую щербинку паркетного покрытия. Прохладное, иссечено мелкими трещинками узора. Это все, что осознают органы чувств, перерабатывают. Тишина. Полоска света из коридора. Остальная часть дома в полумраке, разбавленном лунными вспышками.
Миную ступеньки, по пути захватывая телефон. Силы покидают, и приваливаюсь к стене, обтекаю по холодному колючему камню на терассе спиной. Царапает, сдирает слой. Не реагирую.
Оцепенело, вглядываюсь в стекло смартфона Полонского. Я его убила. Я убила человека.
Не знаю, зачем набираю Кэду, абонент не в сети. По щекам начинают литься слезы. Надо полицию вызвать.
Звоню Илье, чтобы паспорт подготовил, больше звонить не кому. Почему именно это волнует, сама не понимаю. Сознание отказывается принимать хоть какую информацию. Кровь на руках, на животе, белье. Моя. Его. вперемешку. Теперь не отстирается. Я убила человека. Мне все равно, что будет дальше.
На третьем гудке телефон оживает. Делаю вдох и звук, выходит со всхлипом.