Покажись мне, детка
Шрифт:
Он усмехнулся и снова надел на нее темные очки. И взял со стола что-то длинное и блестящее.
Это что-то колыхалось, раздувалось и изгибалось через кривые линзы очков, но она знала, что он держит нож.
Изнутри она хотела задрожать, но выдохнула и закрыла глаза. Он никогда не причинит ей вреда. Только не Джейк.
Лезвие обожгло ее, когда коснулось верхней части груди, и она застыла в приступе паники. Он мог сжечь ее, заклеймить и порезать.
Он не станет. Он
— Ты, садистский придурок, — её голос прозвучал хрипло.
Звук его легкого смеха был подобен солнечному свету, пробивающемуся сквозь утренний туман.
Кусочек за кусочком он сдирал с нее воск, образуя небольшие кучки по бокам, и легкое царапанье ножа ощущалось невероятно эротичным.
Исчезли очки и ремни. Он отключил помпу и вытащил анальную пробку. Каждая клеточка ее тела, внутри и снаружи, была необычайно чувствительна и трепетала от желания.
— Встаем, — без малейших усилий он отнес ее на кушетку в темном углу подземелья.
Растянувшись на нём, она расслабилась в его объятиях. Господи, как же она по нему скучала! Его руки были твердыми и надежными. Когда она потерлась щекой о его плечо, Рейни ощутила его невероятный запах, притягивающий ее и даривший ощущение, словно она возвращалась домой — так, как никогда прежде.
— Рейни.
Она подняла голову.
— Я люблю тебя, Рейни. Не оставляй меня.
Как она сможет бросить его? Но она не могла остаться. Она была недостаточно хороша… нет, она была. Он не хотел никого другого. Только её. И она любила его, окончательно и бесповоротно. Ее голос дрогнул, когда она попыталась сказать то, что определит её судьбу:
— Я… хочу остаться с тобой.
Его глаза засветились от счастья. И она снова заплакала. Он действительно нуждался в ней.
Джейк поцеловал её, нежно касаясь своими бархатистыми губами.
— Если хочешь, я помогу тебе. До тех пор, пока ты не покажешь миру, какой являешься внутри.
И она разрыдалась, не в силах больше сдерживаться. Большими пальцами он вытер её слёзы.
— Я могу помочь тебе найти здесь шикарную работу в какой-нибудь крупной организации, хотя твой уход огорчит весь наш персонал и клиентов.
— Я люблю вашу клинику, — прошептала она.
— Тогда оставайся. Останься в клинике. И останься со мной, Рейни.
Ее сердце продолжало биться быстрее, чем она могла вынести, давя на ребра и наполняя ее радостью. И слова, распирающие изнутри, врывались наружу:
— Я люблю тебя, Джейк.
В его глазах отразилось удовольствие, а губы расплылись в улыбке.
— Я так долго ждал, чтобы услышать это, — он поцеловал её, медленно, собственнически, и полностью подтверждая свои права.
— А теперь еще кое-что, чего я очень жду, — Его взгляд
Каждое движение терзало её опухшую до предела киску. Он заставил ее встать на колени, а сам расстегнул брюки и надел презерватив.
Удерживая её взгляд, он расположил член между её пухлых половых губ. Хотя она была скользкой и влажной, давление его твердой, как железо эрекции на ее измученные, растянутые помпой стенки заставило ее зашипеть.
— Да, это будет весело, — пробормотал он с озорным блеском в глазах. — Ты будешь более узкой, чем обычно, — он схватил ее за бедра, насаживая на свой толстый член.
Когда он вошёл в неё, такой твердый, бархатный и горячий, ощущения нахлынули на нее волной, заставляя выгнуть спину. Безжалостной хваткой он предотвратил ее инстинктивную попытку отстраниться.
Эта дополнительная демонстрация контроля послала ещё одну волну жара к её центру. Медленно и неумолимо он полностью опустил её на себя.
— Ух, — с ее губ сорвался стон. Проникновение через её нежные половые губы было почти большим, чем она могла выдержать. Его пальцы сжались на её ягодицах, удерживали пульсирующую длину внутри неё.
Она наклонилась вперед, опустив ладони ему на грудь, всматриваясь в любимое лицо, и постепенно дискомфорт превратился в чудесный, зарождающийся голод. Рейни неосознанно поёрзала, напрягаясь в его хватке… и понимая, что ее чрезвычайно набухший клитор восхитительно трется о его пах.
— Скажи мне, Рейни: «Я идеальна такой, какая я есть. Мне не нужно меняться, чтобы быть любимой».
— Что? — она смотрела на него с недоверием и растущим разочарованием. — Чувак, это секс, а не психотерапия.
Его глубокий, искренний смех был самым великолепным звуком в мире, заполняя пустоты в ее душе до краев.
— Ты же любишь эффективность, детка, — он вздернул подбородок, и его неотразимый взгляд растопил любые ее возражения быстрее, чем воск капнул со свечи. — Скажи. Это.
Слова с удивительной легкостью слетели с ее губ:
— Я идеальна такой, какая я есть. Мне не нужно меняться, чтобы быть любимой, — затем она покачала бедрами, заставив его снова рассмеяться. — А теперь давай…
— Ещё раз.
— Я идеальна такой, какая я есть. Мне не нужно меняться, чтобы быть любимой, — она тяжело вздохнула. — Однако я начинаю сомневаться в твоем совершенстве.
Усмехнувшись, он позволил ей вырваться и приподняться. Ее глаза прикрылись от горячего скольжения его члена. Напрягая бедра, она замерла, оставляя в себе лишь самую вершину и дрожа от того, что он едва входил в нее.
А затем он дернул ее вниз грубо и быстро, заставляя пульсировать от приближающегося оргазма и изнывать от нужды.