Покинутые (др. перевод)
Шрифт:
зал с твердым намерением сжечь энное количество калорий в секции кикбоксинга. После чего
осталась в сауне, надеясь опустошить себя от каждого сексуального порыва, испытанного за день.
По большей части план сработал. По крайней мере, дышала я теперь ровно.
Как только вернулась с тренировки, приняла душ, нанесла минимум макияжа и высушила
волосы, затем перебрала вещи в поисках спортивных брюк и майки.
Пока не увидела одежду Тэйт, все еще лежавшую в ящиках.
Я улыбнулась,
удовольствием отметив, какие они удобные, но в то же время чертовски милые. Шорты выглядели
мешковато, висели низко на бедрах, однако были не слишком длинными и не слишком короткими.
Надев свою розовую майку, посмотрела в зеркало, задаваясь вопросом, что бы сказала моя мать.
Такие шорты она считала безвкусными. Хоть ей и нравилась Тэйт, мама подчеркивала, что ее
музыкальные пристрастия и стиль перенимать недопустимо.
Но матери здесь не было. А если меня никто не увидит, значит, ничего страшного.
Остаток вечера я провела, растянувшись на полу в гостиной, поедая макароны с сыром и
изучая файлы, переданные мне директором Мастерсом. Несмотря на то, что он предоставил учебные
планы, я напечатала более подходящие для Кейси инструкции на своем ноутбуке, добавив пару
уроков по ведению дневников, которые сама любила посещать в колледже. Сессии будут проходить с
понедельника по четверг с 08.15 до 12.00 и продлятся до середины июля. После этого мои сто часов
исправительных работ завершатся; я освобожусь до конца лета.
Пристально глядя на одно и то же предложение в течение пяти минут, наконец-то позволила
себе запрокинуть голову назад и закрыть глаза. Меня жутко бесил шум, доносившийся снаружи.
Буйная вечеринка началась в соседнем доме два часа назад монотонным гулом, однако сейчас
представляла собой смесь смеха, визга, громогласного рева моторов приезжавших и уезжавших
машин и беспрестанных взрывов музыки – ощущение складывалось такое, словно настоящие бомбы
детонировали под домом Тэйт. Сжав зубы, проворчала себе под нос:
–
Поверить не могу, что никто из соседей не жалуется на это.
Подскочив с ковра, подошла к окнам столовой, чтобы посмотреть, что же там происходит, и
услышала стук в дверь.
–
Джульетта? – позвал мелодичный голос нараспев. – Но что за проблеск света в том окне?
– От знакомых слов сердце встрепенулось; я улыбнулась.
– Ромео, Ромео, – отозвалась, развернувшись кругом. – О, зачем же ты Ромео?
Распахнула входную дверь,
меня в охапку, а затем опрокинуть назад так низко, что мои волосы коснулись деревянного пола.
Она крепко сжала меня в объятиях.
–
Тебе нужно подстричься, кузина. Я подняла голову.
– У тебя изо рта воняет так, будто там кто-то умер.
Шейн подняла меня обратно и чмокнула в щеку, после чего прошла в гостиную.
– Как ты? – спросила она с таким настроем, словно с нашей последней встречи не прошел
целый год.
– Превосходно. Ты?
– Ничего, что несколько рюмок или пуля в голову не излечили бы.
Я замешкалась, проследив за тем, как она рухнула в кресло и сгорбилась. Хоть мы и виделись
редко после поступления в колледж, разговаривали друг с другом, по меньшей мере, раз в неделю; со
временем ее шутки стали казаться мне все более и более тревожными. Подобные мимолетные
комментарии звучали постоянно.
Шейн – моя единственная кузина, так как мы были единственными детьми у наших
родителей, поэтому я с ней очень сблизилась. Мне нравилось ее красноречие и непринужденный
юмор, однако это не ослабляло подозрений, что ей нестерпимо хотелось покинуть дом и расправить
крылья.
– Осторожней, – предупредила. – Я могу на самом деле начать беспокоиться о ком-то
помимо себя.
–
Вот новости-то будут, – поддразнила Шейн, сложив руки на животе. – Итак… с тобой
действительно все в порядке, Джульетта?
Она единственная использовала мое настоящее имя: Джульетта Эдриан Картер. Все
остальные звали меня Кейси.
– Я в норме. – Я кивнула и села на пол, разведя ноги по сторонам от ноутбука. – Ты?
– После твоего возвращения стало лучше.
Шейн окончила школу в этом году, а осенью уедет в колледж в Калифорнию. Но даже там ей
особой свободы не видать. Ее родители согласились оплачивать обучение в другом штате только при
условии, если она поселится со своей бабушкой… по отцовской линии… в Сан-Франциско.
Мою кузину это не особо обрадовало, но она смирилась. Мне казалось, что Шейн нравилось в
Шелбурн-Фоллз – здесь у нее было много друзей, однако, несмотря на это, ей хотелось оказаться в
среде с численностью афроамериканского населения выше десяти процентов.
Ее папа – черный. Он любил наш город, насколько я могла судить, ему тут было удобно, а
Шейн жаждала больше разнообразия, больше культуры, больше всего.
Прочистив горло, она оперлась на колени.
–
Чем занимаешься? – Ее вопрос прозвучал скорее как обвинение. Я заглянула в ее
потрясающие ореховые глаза.