Покинутые небеса
Шрифт:
– Эй-эй, – сказала она. – Не так быстро. А теперь я хочу услышать все о ней.
Хэнк притворился непонимающим:
– О ней?
– Давай, – кивнула она. – Выкладывай. Где вы встретились? Как она выглядит? Ты не уйдешь отсюда, пока все мне не расскажешь, так что начинай скорее.
И Хэнк рассказал ей о Лили, поскольку Парис всегда знала его сердце лучше, чем он сам. Лучше, чем Мот или кто-нибудь другой. Именно поэтому, не будучи кровными родственниками, они оставались хорошими друзьями.
12
После того как все вещи были подняты наверх
Эту музыку он ни разу не слышал и решил, что Энни сочиняет новую песню. Он ожидал, что соседка вот-вот перейдет в свою студию, чтобы записать новое произведение на магнитофон, но музыка продолжала звучать, словно хозяйка гитары погрузилась в транс и не контролировала движение пальцев.
Рори сделал почти половину заказа, но сердце не лежало к работе. На первой паре изделий рисунок показался ему довольно интересным, но повторять его из раза в раз быстро наскучило. Он выключил лампу на рабочем столе и перешел в кабинет, чтобы закончить начатую для журнала статью.
Наверху стало тихо. Энни или уснула, или все же перешла в студию. Из квартиры Керри больше не доносилось звуков фортепьянной музыки, и весь дом погрузился в тишину, поскольку на третьем этаже всегда было спокойно, кроме двух ежедневных переходов Люция с одного места на другое, когда стонали и трещали даже стены и балки.
Статья не потребовала продолжительных усилий – добавить параграф в одном месте, несколько определений в другом, пару строк под фотографиями Лили, и все готово. Покончив со статьей, Рори попытался взяться за небольшой рассказ, который обещал Алану Гранту для «Кроуси ревю», литературного журнала, издаваемого Аланом со времени обучения в университете, а теперь переживающего период расцвета.
С рассказом дело обстояло гораздо хуже. Художественное слово давалось Рори намного труднее, чем публицистика. По его мнению, рассказ требовал работы той части мозга, которая была несколько расстроена загадочной неизменностью внешности девчонок-ворон, не постаревших ни на один день с тех пор, как он впервые их увидел. Более того, его смущало мнение Энни об их возрасте – она определила его около двадцати лет, тогда как сам Рори никак не мог дать им больше четырнадцати. А из этого вытекал следующий вопрос: если в глазах разных людей они выглядели по-разному, то не были ли девчонки-вороны теми самыми девушками, которые появились из ниоткуда и спасли Лили и Хэнка Уолкера?
Рори попытался сосредоточиться на экране компьютера, но его взгляд постоянно перемещался к стволу большого вяза, видневшегося за окном кабинета. Может, Мэйда и Зия и правда живут на этом чертовом дереве? Во всяком случае, они проводят там немало времени. Он почти ждал, что вот-вот кто-нибудь спрыгнет с ветвей на землю, пройдет по газону и заглянет в его окно.
В конце концов Рори отказался от попыток
Бутылка пива из холодильника показалась ему заслуженной наградой за труды, и Рори вышел на веранду. Вечер плавно перетек в ночь, на Стэнтон-стрит все стихло, и по земле поползли все удлиняющиеся резкие тени, отбрасываемые уличными фонарями. Рори устроился в плетеном кресле и вытянул ноги. Девчонки-вороны настолько занимали его мысли, что когда кто-то присел рядом с ним на скамью, Рори удивился, увидев Энни, а не Мэйду или Зию.
Он предложил ей пива, Энни отхлебнула глоток и вернула ему бутылку.
– Спасибо.
– Работала над новой песней? – спросил он.
– Хотелось бы.
– То, что я слышал, показалось мне незнакомым.
– Да, это новая мелодия, но пока она не получается. У меня из головы не идет Керри, что-то в ней есть, чего я никак не могу понять. – Она повернулась к Рори. – Она прямо-таки светится наивностью и безмятежностью, и это прекрасно, но под ними скрывается что-то еще, что-то по-настоящему интересное. Какое-то противоречие. Вот это я и старалась передать в музыке – внутренний конфликт.
– Думаешь, ее раздирают противоречия?
– Алло! Где ты был весь день? Она превосходно скрывает, но ее сердце гложет тревога. Тайны так и вьются вокруг ее головки.
– Вроде того случая с пианино?
– Нет, – мгновенно ответила Энни. – Хотя, может, это тоже часть ее тайны, но дело не только в том, что она не признается в умении обращаться с инструментом. Кстати, я тобой горжусь.
– По какому поводу?
– Ты не спросил ее насчет игры на пианино.
– И поэтому ты мной гордишься?
– Тебе не всегда удается себя сдерживать.
Рори попытался выразить свой протест гримасой, но в темноте все его усилия пропали даром.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Иногда тебе не удается выкинуть из головы неудачную идею.
– Некоторые считают настойчивость положительным качеством характера.
– Конечно, – кивнула Энни. – А некоторые считают это тупым упрямством. – В ответ на его возмущенный взгляд Энни улыбнулась и добавила: – Над этим стоит задуматься.
Рори только молча покачал головой. В некотором отношении Энни была просто невыносима.
– Послушай, – внезапно сказала она.
Несколько секунд он никак не мог понять, что именно Энни предложила ему послушать, но потом различил мерные взмахи крыльев где-то над головой.
– Девчонки-вороны, – сказала Энни. – Возвращаются на свой насест.
– А может, это Хлоя, – предположил Рори, вспомнив, как Энни днем поддразнивала Керри.
На некоторое время Энни серьезно задумалась, потом тряхнула головой.
– Нет. Это определенно вороны. У воронов крылья больше, и звук получается несколько другим.