Поклонник
Шрифт:
Мы расстаемся со Стасом с приходом тьмы. Моя паранойя снова дает о себе знать – кажется, будто чей-то взгляд сверлит спину, и я первая отпускаю Стаса. Но он не злится. Просто касается моей опущенной ладони, гладит кончиками пальцев и ослепительно улыбается.
– Я не поспешил? – спрашивает он, потирая затылок.
Он немного растерян, словно сам от себя этого не ожидал, но доволен.
Я мотаю головой и тихо добавляю:
– Это было чудесно.
– Тогда обещай, что повторим.
– Обещаю.
Наш разговор прерывает звонок.
– Сестра, –
– Ангелина, мне пора, – говорит он, хмурясь. Элла просит приехать – у нее что-то с ноутбуком, а ей срочно нужно сделать документы по работе.
Мы расстаемся нехотя. Я не хочу его отпускать, не хочу оставаться в одиночестве, но заманчивое предложение Алисы снова переночевать со мной я опять отклонила. Сегодня у нее свидание с новой «жертвой», как она говорит. Не хочу ей мешать.
– Напиши, как доберешься до дома, – прошу я.
– Конечно. Не скучай. Нет, лучше скучай, – меняет Стас решение и обнимает меня на прощание. Спасибо за этот день.
– И тебе.
Я вхожу в подъезд, окрыленная и воздушная, а он уходит в сторону остановки. Добежав до своей двери, зажав в руке все тот же канцелярский нож, который всегда со мной, я замираю – открывается соседняя дверь, и из квартиры, пропахшей старыми духами, высовывается моя соседка, хозяйка Звездочки.
– Гелечка, это ты? – говорит она, держась руками за спину. – Не могла бы ты меня выручить?
– Что такое? – спрашиваю я удивленно.
– Спину прихватило, а на телефоне денег нет, даже сыну позвонить не могу. Может быть, ты мне положишь деньги на счет через терминал?
Она сует мне пятьсот рублей. Со вздохом я соглашаюсь – не могу отказать пожилому человеку. Соседка сетует на поясницу, плохих врачей, невестку и заранее благодарит меня, не понимая, как мне не хочется возвращаться во тьму в одиночестве.
Сначала я хочу закинуть ей деньги через банковское приложение на телефоне, чтобы снова не бежать на темную улицу, но на счету у меня всего лишь рублей сорок, и мне приходится спускаться вниз.
«Ангелина, тебе нужно быть смелой и избавиться от дурацких страхов», – говорю себе я, вспоминая поникшие цветы Поклонника, и, прикусив губу, спускаюсь.
Я сбегаю по ступеням, резко распахиваю тяжелую подъездную дверь и цепенею, все так же держа в руке свой глупый нож. Я ударила человека – попала по плечу, которое он тотчас сжал правой рукой. Ключ, который он держал в ней, упал.
Мне кажется, что пропали все звуки и мир окутала плотная тишина.
– О боже, – шепчу я. – Пожалуйста, извините!
Это молодой человек – высокий и широкий в плечах, и, судя по ключам, он, видимо, из моего подъезда. Хотел открыть дверь, а тут ее внезапно распахнула я. Он слушает меня и молчит, а я чувствую вину. Ненавижу делать людям больно и такие неловкие ситуации! Наверное, он думает, что я неуклюжая и тупая.
– Я правда не хотела! Так неловко! – выдыхаю я, почему-то ужасно желая услышать его голос. – Вам… Вам сильно досталось?
Парень ничего не отвечает, сверлит меня цепким взглядом из-под надвинутого на лоб капюшона черной толстовки –
Мне хочется дотронуться до этого шрама. Абсолютно иррациональное чувство, но это желание слишком сильно. Чтобы не поддаться ему, я стискиваю пальцы в кулак. А вторую руку, с ножом, прячу за спину.
Спохватившись, я поднимаю ключи и отдаю ему. Он почти вырывает их свободной рукой, на которой блестит кольцо, грубо отталкивает меня плечом, и я вдруг понимаю, кто он такой. Это тот самый невоспитанный тип, который толкнул меня, а потом показал Стасу средний палец. Вот это встреча. Этот умник живет в моем подъезде? Чудесно.
Чувство вины частично исчезает. И откуда-то появляется злость.
– Наверное, это карма, – говорю я неожиданно насмешливым – чужим – голосом ему в спину. Из-за тебя упал мой телефон, а потом я ударила тебя дверью. Эффект бумеранга, и все такое.
Обычно я вежлива и не обращаюсь к незнакомым людям на «ты», да еще и таким тоном. Но тут на меня что-то находит. Что-то, что я не могу контролировать. А может быть, не хочу.
Парень оборачивается – медленно и тяжело. Он вообще производит тягостное, давящее, темное впечатление, и меня это немного пугает, но не отталкивает. Я впитываю его тяжелую энергетику, не понимая, что за странное любопытство овладело мной. И думаю, что он скажет мне что-то банальное и грубое: «Не болтай глупости», «Не лезь под ноги» или просто как-нибудь обзовет. Но он убирает руку с плеча и прижимает указательный палец к своим губам, безмолвно веля мне молчать. После разворачивается и медленно поднимается по ступеням – ботинки у него тяжелые, но поступь легкая, как у хищника.
Я стою на пороге, придерживая дверь, и смотрю ему вслед. В горле застревают невысказанные насмешки. Нет, впечатление на меня произвел не его странный жест, а багровая кровь на его ладони, которой он зажимал плечо. Думаю, он и сам не понял, что я увидела. Ведь я не могла ударить его дверью… до крови? Не могла. Я могла поставить синяк, но не нанести рану.
«Или что-то сделать со свежей раной», – счастливым тоном подсказывает демон. Мне кажется, его будоражит вид крови – лучше всего чужой, не моей. При виде моей он прячется, будто боится ее или брезгует.
Шум улицы снова наполняет мою голову – тишина отползает, и я глубоко вдыхаю сырой воздух.
Домой я возвращаюсь благополучно, без приключений. Полночи я работаю над портретом сестры Стаса – впервые за долгое-долгое время. Выходит небрежно – сказывается долгое отсутствие практики, но я знаю, что выложилась на все сто. И я рада, что мои пальцы все помнят.
Я засыпаю под утро, с улыбкой, под одеялом, с приятной и такой знакомой тяжестью, которая наваливается после бессонной ночи с кистями и карандашами. Кроме портрета незнакомой мне Эллы у меня есть набросок парня в капюшоне. Я запечатлела его в себе в тот момент, когда он обернулся ко мне, приложив палец к губам. Мне интересно увидеть его лицо. Но как же это глупо.