Поклонник

Дэдмен Стивен

— Конечно, нет, — огрызнулся я. — Я лишь хотел… — И я принялся лихорадочно соображать — что, черт побери, я должен желать! — Пять минут в кладовой для лекарств. И все.

Амбал закатил глаза:

— Тут тебе не рынок, приятель!.. Если скажешь, что тебе нужно, то я, пожалуй, принесу. Но тебе нужно будет прийти еще раз, попозже. Скажем, в девять.

— Годится. Сколько «хайпера» я смогу купить на эту сумму? — Я достал еще две банкноты и подошел еще на шаг. Американцы, похоже, верят в то, что в их конституции — а то и в Ветхом завете — написано: все их купюры должны быть одинакового размера и цвета, поэтому эти чертовы бумажки нужно внимательно разглядывать, чтобы отличить один доллар от сотни. Санитар

еще пялился на банкноты в моей левой руке, когда я выдвинул из правого рукава парализатор и угостил его разрядом в висок. Амбал навалился спиной на дверь, потом сполз на тротуар. Стараясь действовать как можно быстрее, я спрятал парализатор обратно в рукав, перетащил бесчувственную тушу через улицу, стянул с него комбинезон и вернул свои деньги. Ростом «санитар» был на пару сантиметров ниже меня, но комбинезон оказался достаточно просторным, чтобы разница не имела значения. Зато обувь создала проблему: его ботинки были мне малы, а мои — не того цвета. Со своим обликом я тоже ничего не мог поделать — по австралийским или европейским стандартам я ничем не выделялся в толпе, но для кубинцев выглядел необычно светлым. Зная, что парень очнется от шока через несколько минут, я заклеил ему рот липкой лентой, обмотал ею же руки и ноги, а потом перебежал улицу и закрыл за собой дверь.

Я очутился во внутреннем дворике — к счастью, пустом — с гладкими бетонными дорожками, декоративной черепицей поверх стен и лифтом в дальнем конце. Камер слежения я не заметил и не стал тратить время на их поиски. Подойдя к ближайшей двери, я прислушался. Судя по звукам, за ней находилась кухня, поэтому я пересек дворик и попытал счастья еще раз. Тишина. Я открыл дверь и вошел в пустой офис. И снова ни единой камеры на виду, если не считать камеры над монитором на столе. Детектор подсказал, что Тина выше и северо-западнее меня — во всяком случае, ее кресло точно там — и что батарейка в «жучке» уже садится. Дальняя дверь в офисе открывалась вовнутрь; я постоял возле нее, прислушиваясь. Тихо. Я открыл дверь и увидел коридор, который надеялся отыскать — ведущий к лестнице. Я уже почти подошел к ней, когда у меня за спиной открылась дверь. Я продолжал идти, думая, что на меня в форме санитара не обратят внимания. Фокус не удался — мужской голос окликнул меня по-испански. Я не остановился.

— Эй! — рявкнул тот же голос метров с четырех у меня за спиной. — Стой!

Я продолжал идти.

— Охрана задница! — гаркнул мужик. Запятой между словами я не уловил; может, его должность так и называется? Я услышал негромкий металлический щелчок. Пришлось обернуться.

Охрана-задница оказался невысоким, пониже Собески, но возмутительно мускулистым. Пушка в его лапе предназначалась для гарантированного убийства: пистолет-пулемет «штейр» калибра, скорее всего, десять миллиметров и с лазерным целеуказателем, сейчас рисующим красный крестик у меня на груди.

— Я тебя не знаю, — сказал он. — Что ты здесь делаешь?

Хоть убейте — а, похоже, именно на такую ставку мы сейчас играли, — но я несколько секунд не мог придумать добротную ложь или хотя бы безопасную версию правды.

— У меня здесь подруга, — сказал я наконец. — Мне нужно с ней повидаться.

Ответ получился не очень удачным, да и медлил я с ним слишком долго, поэтому он мне не поверил.

— Да? А кто ты такой?

— Меня зовут Норман. Слушай, я заплатил парню у входа за эту униформу. И он сказал, что проблем у меня не будет.

Он презрительно усмехнулся.

— Сколько у тебя осталось?

— Сотни две американских долларов. Точно не помню.

Усмешка не стала более приветливой:

— Чего ты хочешь?

— Здесь есть одна женщина. Я хочу с ней поговорить.

Усмешка сменилась отвратительно хитрым взглядом:

— Поговорить?

— Да. Она

молодая красивая блондинка. Одноногая. — Я повторил это на испанском — эту фразу я выучил наизусть.

— Знаю такую, — сказал он, подумав. Я набрал в грудь побольше воздуха.

— Мне нужно всего несколько минут. Я дам тебе двести долларов.

— А я могу пристрелить тебя и забрать деньги. Черт…

— Тогда ты получишь лишь то, что у меня с собой. И я не приду завтра и не принесу еще.

Он задумался над моими словами, затем кивнул:

— Хорошо. — Этот тип явно был азартным игроком. — Иди наверх. Медленно.

Я стал подниматься по лестнице, охранник держался метрах в трех-четырех позади. Бедра у него были не настолько накачанными, чтобы вынуждать его ходить вперевалку, но я знал, что смогу от него убежать, если придется. У меня оставался слабый шанс застать его врасплох на лестничной площадке — опередить на один пролет и выхватить пистолет из кобуры на лодыжке, но это приведет лишь к тому, что мы оба окажемся вооружены, и тот, кто станет меньше колебаться, пустит оружие в ход. А я не был уверен, что сумею убить его или серьезно ранить, стреляя из своей хлопушки — пусть даже в упор, а его «штейр» наверняка поставлен на автоматический огонь.

Качок привел меня на полуэтаж с низким потолком между первым и вторым этажами, затем отконвоировал по тускло освещенному коридору и подвел к двери.

— Она там. Брось деньги на пол и заходи. Я скажу, когда твое время кончится.

Я достал из кармана четыре полусотенные банкноты.

— Двести долларов, пятнадцать минут.

— Пять, если не заплатишь больше.

— С собой у меня больше нет. Принесу завтра. Двести пятьдесят за десять минут, каждый день до среды. Всего получится тысяча.

Он помедлил, потом кивнул.

Я открыл дверь, заглянул внутрь и ошеломленно застыл.

Женщина, лежавшая на кровати, действительно была одноногой блондинкой, но нога эта была правая, и было ей не девятнадцать лет, а около тридцати. Если не считать черного чулка с резинкой, она была обнажена. Женщина лежала с открытыми глазами, но не видела меня; сомневаюсь, что она видела хоть что-нибудь в комнате. От ее затылка тянулся тонкий черный кабель к коробочке с электроникой, второй кабель шел от коробочки к розетке на стене. Кроме кровати и тумбочки рядом с ней, единственным предметом мебели в комнате было складное кресло на колесиках. Я все еще пялился на женщину, когда охрана-задница распахнул дверь и вошел.

— Если хочешь, отключи электронику, — великодушно разрешил он.

— А это можно?

— Прервать программу? Да. Вот выключатель, но если ты им воспользуешься, она тебе спасибо не скажет. Хотя если приводить ее в чувство медленно, потребуется полчаса. А у тебя десять минут.

Я уставился на лицо женщины. Оно показалось мне смутно знакомым, и внезапно я вспомнил, где видел его — на одном из просмотренных сайтов. Она снялась в нескольких видео под именем Лорелея.

— Сейчас она счастлива, что бы ни случилось, — пояснил охрана-задница. — И она даже реагирует — попробуй ее трахнуть, и она накинется на тебя, точно ты мистер Вселенная. Ей даже не придется делать наркоз, чтобы отрезать ногу… А ты поторопись, время-то идет.

— А когда ей собираются… — я не смог договорить.

— Кажется, завтра. — Он взглянул на часы. — Слушай, чего ты ждешь? Хотел с ней поговорить, так говори!

— Неплохо бы поговорить наедине, — заметил я.

Охранник пожал плечами и отвернулся. Я быстро вытряхнул из рукава парализатор, но охранник, наверное, услышал, потому что резко обернулся и поднял оружие. Я ударил трубкой по запястью руки, которой он держал пушку. Разряд его не оглушил — при периферийном уколе такое редко удается, — но его правую руку от кончиков пальцев до локтя свело судорогой.