Покорение Сюзанны
Шрифт:
— Потому что здесь мой дом.
Холт отметил нежность в ее голосе и расслабился.
— Слышал, собираетесь превратить Башни в гостиницу.
— Только западное крыло. Муж Кики заведует реконструкцией.
— Трудно представить Кики замужней женщиной. В последний раз, когда мы виделись, ей было около двенадцати.
— Теперь она выросла и стала очень красивой.
— Как и все в вашей семье.
Сюзанна удивленно взглянула на собеседника, затем отвела глаза.
— Кажется, ты только что сказал нечто приятное.
—
Потворствуя себе, Холт потянулся, чтобы поиграть ее «конским хвостиком».
— Всякий раз, когда парни собирались вместе, вы четверо непременно служили темой беседы.
Сюзанна весело рассмеялась, подумав, какой незамысловатой казалась жизнь в те идиллические времена.
— Наверняка мы были бы польщены.
— У меня была привычка глазеть на тебя, — медленно произнес Холт. — Часто.
Сюзанна настороженно подняла голову:
— Правда? Никогда не замечала.
— Конечно, не замечала.
Он снова спрятал руки.
— Принцессы не замечают крестьян.
Теперь она нахмурилась — не столько на слова, сколько на уязвленный тон.
— Что за нелепость.
— Тебя было легко представлять принцессой из замка.
— Из замка, который разрушается уже в течение многих лет, — сухо промолвила Сюзанна. — И, насколько я помню, ты был слишком занят, самодовольно расхаживая вокруг и манипулируя девочками, чтобы обращать на меня внимание.
Холт усмехнулся:
— О, между расхаживанием и манипулированием я прекрасно замечал тебя.
Что-то в его глазах породило предупреждающий звоночек. Прошло немало времени с тех пор, как она ощущала этот особенный звук, но тут же узнала это чувство и учла предостережение.
Сюзанна еще раз оглядела почву вокруг кустарника.
— Это было давным-давно. Думаю, мы оба изменились.
— Не стану спорить.
Холт швырнул комок земли.
— Нет, не бросай, утрамбовывай, но делай это мягко.
Подавшись к начинающему садоводу, Сюзанна обхватила его запястья, чтобы показать.
— Все, что требуется — слегка надавить, затем…
И затихла, когда Холт перевернул кисти, удерживая ее.
Они находились очень близко, соприкасаясь коленями, тела клонились друг к другу. Он увидел натруженные мозолистые ладони — резкий и очаровательный контраст нежным глазам и коже лица цвета чайной розы. Сила в пальцах могла бы удивить, если бы он лично не убедился, как тяжело она работает. По совершенно непонятным причинам Холт нашел все эти обстоятельства невероятно эротичными.
— У тебя сильные руки, Сюзанна.
— Руки садовника, — заметила она, стараясь сохранять непринужденный тон. — И мне они нужны, чтобы закончить посадку этого кустарника.
Холт только усилил захват, когда она попыталась высвободиться.
— К этому мы еще вернемся. А знаешь, я пятнадцать лет мечтал поцеловать тебя.
После
— У меня было много времени для размышлений.
Холт выпустил одну руку и, пока она не успела отпрянуть, вздохнув с облегчением, решительно обхватил изящную шею твердыми пальцами.
— Просто хочу избавиться от наваждения.
Сюзанна не успела воспротивиться. Холт действовал стремительно и, не дав ей возможности возразить или поспорить, впился в манящие губы, захватывая и побеждая. В его действиях, когда он притянул ее к себе, не чувствовалось никакой мягкости — и рот, и руки, и тело были твердыми и требовательными.
Внезапно задрожав от страха, Сюзанна уперлась в сильные плечи. С таким же успехом можно было попробовать сдвинуть валун.
Неожиданно страх превратился в страстное желание. Она сжала ладони в кулаки, вынужденная теперь бороться с собой, а не с мужчиной.
Прижимая Сюзанну к своему телу, Холт ощущал и ее нервную дрожь, и то, что она натянулась, как струна. Он осознавал, что это неправильно, несправедливо, даже подло, но, черт побери, нужно успокоить по-прежнему горевшую в нем лихорадку. Необходимо убедиться, что она всего лишь еще одна женщина и его фантазии — просто осколки глупых мальчишеских мечтаний.
Сюзанна затрепетала, издав нежный протяжный стон, губы приоткрылись в неотразимом и жадном приглашении. Выругавшись, Холт погрузился в поцелуй, отклонив ее голову назад, чтобы взять больше того, что она так неосмотрительно предложила.
Ее рот являл собой настоящее пиршество, а Холта слишком обуревал голод, чтобы остановиться. Он вдыхал запах ее волос, свежий, как дождевая вода, благоухание кожи, обольстительно мускусное от жары и тяжелой работы, и сильный первобытный дух от только что вскопанной земли. Все ароматы по отдельности проникали в организм, разгоняли кровь, ревели в голове, возбуждая нестерпимую жажду, которую он надеялся утолить.
Сюзанна не могла дышать, не могла думать. Терзающие ее тягостные и надоедливые заботы исчезли, их место заняли будоражащие ощущения: рябь напрягшихся мышц под ладонями, горячий и отчаянный вкус его рта, грохот собственного сердца, бьющегося с головокружительным ритмом. Теперь она неистово льнула к Холту, цеплялась за плечи, губы стали такими же жадными и нетерпеливыми, как и его.
Уже давно никто не касался ее, и так же давно она не испытывала желания насладиться поцелуем. Да и вообще давно не хотела мужчину. Но сейчас… не терпелось почувствовать на себе его руки, грубые и требовательные, ощутить тяжесть мужского тела на гладкой залитой солнцем траве, впасть в безумство, дать себе волю и предаться распутству, пока не отступит эта рвущая когтями боль.