Покорение вершин
Шрифт:
— И я, Глобля! — и добавил третий.
—…согласны на твоё предложение союза! Я подумал…
— И я подумал!
— И я!
—… Что мы возьмём весь запад, всё что осталось от подлых отщепенцев, что вздумали бросить-бросить нам вызов! Ну и что добычу с этой битвы надо поделить пополам.
Воины позади, хоть и были не близко, всё слышали из-за безветренной погоды и заволновались (забряцало железо).
А сами стоят с таким видом, будто оказывают милость своим союзом… А нужен ли мне этот союз? Нужно ли делить власть над Пустошью с теми, кто не раз предавал тех, с кем сражался
Неужели эти дураки думают, что мои воины настолько обессилили, что не расправятся с их несколькими выводками/родами?
Я смотрел на них и видел в их глазах лишь ненависть и злобу, тщательно замаскированные на мордах. Однако в глазах такое трудно спрятать. И это всё больше вызывало желание броситься на них, вцепиться им в горло.
Я ничего не сказал, лишь смотрел на них. Это вызывало у них беспокойство.
— Я убил тридцать семь голокожих и вдвое больше соперников в своём племени в поединках и много дюжин в сражениях! — нарушил тишину Крор.
Я молчал, лишь когтями отстукивал по древку копья простой ритм.
Тот, что назвался Баллфом из Хасы, нервно постукивая хвостом, приказал своим воинам:
— Приведите сами знаете кого!
Облезлые тощие крысолюды притащили ещё одного крыса. Его я не знал. Наверное, один из предводителей проигравших. Баллф смотрел с торжеством, видя, как Крор и Глобля скривились, как будто съели что-то кислое.
Сильно избитого пленного силой поставили на колени, тыча кулаками и древками в затылок, принудили склонить голову. Кто-то за него писклявым, дурацким голосом произнёс:
– Простите меня, убогого, ничтожного. Я больше так не буду. Давайте жить мирно.
Троица вожаков и их воины смотрели как унижают бывшего вожака и смеялись. Интересно, а как они вели себя перед ним, когда он был в силе, не связанный и со своими воинами рядом? Позволяли ли себе хоть один косой взгляд в его сторону?
Я развернулся и сделал шаг, когда в спину прилетел вопрос:
— Что? Ты куда пошёл?
Развернулся обратно:
— Мы могли бы с вами договариваться, но вы не в том положении. Вы упустили остатки их войска, ничего не сделали для того, чтобы догнать и добить убегающего врага, или ударить в тыл во время сражения.
Они попытались возмутиться, показывая на несколько десятков голов, сваленных в кучу в стороне.
— Но ты сам писал — стойте в стороне…
— А я и не стремлюсь вас убить.
Кое-кто что-то понял, и Баллф протянул:
— Я могу перейти под твою власть…
— И я… — тут же поддержал того Глобля.
Другие начали выражать покорность, униженно заглядывая в глаза.
Сейчас они униженно просят пощады, но что будет дальше? Я смотрел в их хитрые глазки, и мне казалось, что вижу их насквозь — их лживую, гнилую сущность, что готова сейчас униженно тарабанить извинения, просить прощения, заверять в преданности, расточать улыбки, угодливо снимать с себя пояса с ножнами и укладывать к моим ногам… А потом как Скам и Торкос, переметнуться и сдать всё, что знают, очередным врагам (а они будут — как без этого?!)
— Прикажите своим бойцам сложить оружие. Кто этого не сделает — умрёт.
И ушёл.
В спину неслись гневные восклицания
— Но ты обещал… Звал в союз! Писал, что мы будем править пустошью вместе!
Им я ничего не ответил. Что тут говорить — и так всё ясно.
Поискал глазами кого из командиров, не нашёл и подозвал одного из «Берегущих хвост»:
— Как оружие сдадут, этих троих отделите и задавите их по-тихому, и закопайте. Ясно? Того, избитого, свяжите крепко и в телегу киньте.
Тот быстро-быстро закивал:
— А это… Это…Если-если не сдадут-то оружие. Ну эти… Воины их.
— Убейте и с трупов соберите. Найди тут кого из командиров и так передай.
Он уже почти убежал, когда я схватил его за плечо:
— Но простых воинов, передай, пусть зазря не убивают.
Он опять часто-часто закивал, будто у него шея без позвонков, и быстро скрылся среди толпы воинов, что надвигались на нервничающих крысолюдов.
Пока разоружали пленников, я нашёл себе удобный плоский камень, присел. Расстегнул ремни, сорвал с шеи платок, вытер местами полузасохшую кровь, налипшую на шерсть. Победа! Но опять какой ценой. Окинул взглядом поле боя.
Отдохнуть не дали. Зачастили делегации.
Шли трофейщики/собиратели добычи, похвастаться/показать, чего нашли.
Первые на вытянутых лапах принесли раскрытый мешочек с обработанным серым порошком:
— Нашли-нашли! Богатство!
Не прям богатство, но совсем неплохо. Один тащил крепкие богато вышитые сапоги, другой — копьё с резным древком и серебряной насечкой по лезвию, третий — латные перчатки в относительно хорошем состоянии, четвертый — причудливый шлем, пятый — связку поясов, шестой — кошеля с мелочевкой, и так далее.
— Хватит всё мне нести! Как будто в первый раз… Всё подсчитаем, и после того, как возьму свою долю, каждый получит свою часть. Раскладывайте по кучам. Вискрун, подойди! Для тебя появилось дело. Займись сортировкой добычи. Давай-давай, не спорь.
Разбирающие трупы подтащили, и по моему приказу недалеко от Струха уложили нескольких недобитых вражеских колдунов, которых заметили (в полуживом состоянии).
Рядом встал Явур, расселись многие другие, также приводя себя в порядок и переговариваясь.
— Великан убежал… И смешно так лапу свою подволакивает, а у самого по роже так кровь течёт!
—…собственными внутренностями, а ещё один отбросил оружие и голыми руками рвал гадов!
— Да ну!
— Хвостом клянусь!
—…много крови и смерти! Никогда подобного не видел! А эти, видел — будто кровавой полосой, бац и готово!
— Тушканчики, или как мы их называем — жербаки, не страшны тем, у кого есть разум, ведь надо просто уступить дорогу. Большому войску только из-за плохого управления это трудно сделать. Малы жербаки, малосильны сами по себе, но, когда собираются в стаи, перед ними расступаются все! Ведь как победить? Шаманы и маги могут выжечь — но в чём им смысл сражаться с грызунами, пока те не выйдут на них? Даже орки уступают дорогу, самые отбитые из отбитых банд — много рубилами не нарубишь, и славы от того нет. А вообще хорошо вышло — первый раз вижу, чтобы вот так резко они путь меняли. С огнём здорово придумали!