Покоренная викингом

Грэм Хизер

Мергвин заставлял его читать. Изучать манускрипты на латыни, французском, норвежском, ирландском и английском. Он таскал его по гнилым болотам и учил, какие травы вытягивают из организма отраву, а из каких можно сделать припарку, останавливающую кровотечение. Друид учил его усердно, гораздо усерднее, чем его братьев и сестер, и однажды Эрик запротестовал, подойдя к Мергвину, он заявил:

— Все, хватит, старик! Я — принц! Я — Сын Волка, внук великого Финнлайта!

Мергвин окинул его взглядом с головы до ног и протянул мальчику топор.

— Да, Эрик, ты именно то, о

чем сказал. Поэтому пусть сила твоего тела соответствует твоем тщеславию. Руби эти деревья до тех пор, пока поленница не будет достаточно высокой, потому что, кажется, зима в этом году будет холодной.

Он до сих пор не мог понять, почему повиновался тогда старому колдуну, может быть, потому, что его мать любила Мергвина, и даже его отец не пренебрегал его советами.

Друид никогда не ошибался.

Он даже знал, когда погибнет Эминия.

На своей новой постели в захваченной крепости Эрик стонал и беспокойно метался. Друид пытался остановить его, когда он собирался отплыть в поход со своим дядей. Он уже не был юнцом, но Мергвин все-таки пришел на берег. Его борода и одежды развевались по ветру, и он был похож на огромного ворона. Он терпеливо ждал, когда сможет поговорить с Эриком наедине.

— Не уезжай, — предупредил он его.

— Мергвин, я должен. Я обещал своему дяде.

— Опасность поджидает тебя. Но я не знаю, когда и что должно произойти с тобой. Твое сердце, душа и жизнь — в страшной опасности.

В тот день он ощутил прилив любви и признательности к этому старому учителю и обнял его за сгорбленные плечи.

— Я не могу отказаться от своего слова, Мергвин, и так же, как мой отец, я должен жить в опасности.

Мергвин больше не возражал.

И он уехал тогда и встретил Эминию, и его сердце и душа, действительно, оказались в опасности. Сейчас он вновь увидел ее красоту. Он видел гибкое обнаженное тело, ее улыбку, когда она смотрела на него. Он почувствовал прикосновение ее шелковых волос, блестящих и гладких. Она знала, как ласкать мужчину, и знала, что и в какой момент ему было нужно, словно проникала в его мысли. Он видел ее медовое тело, сладкое, как сладостная буря в их телах, ее груди с темными сосками. Он даже почувствовал ее запах.

В ту ночь он убил многих. Отправил на вечный покой к их Аллаху, на небеса, в Вальхаллу или в ад, — он сам не знал куда. Но ни множество смертей, ни Реки крови не могли утишить боль, которая вошла в него и стала частью его самого. Она никогда не уляжется. Она не перестанет жить внутри него, не перестанет отравлять его сны.

Он снова застонал. Раненая нога причиняла боль, и она проникла в его подсознание. Мергвин, его изможденное, худое, морщинистое лицо снова возникло в его сне. Эрик печально улыбнулся.

— Уходи, друид! Оставь мои сны в покое!

— Это тебе не снится, — услышал Эрик.

Он заморгал и потряс головой, но лицо не исчезло. Эрик резко поднялся. Он почувствовал головокружение и чуть было не упал. Ему причудилось, что комната медленно вращается перед его глазами.

Друид был перед ним наяву.

Эрик сердито нахмурился.

— Ты, старая летучая мышь! Что, клянусь Одином, ты тут делаешь?

Мергвин

присел на кровать рядом с ним. Эрик поморщился от боли, стиснул зубы и понял, что друид обрабатывает рану на его бедре.

— Клянусь кровью Христовой, больно! — бранился Эрик.

Друид печально покачал головой.

— Эрик, ты призываешь и Христа, и Одина, и ад, все сразу. Реши, наконец, сын Волка, кому ты будешь молиться, если будешь вообще.

— Как ты сюда попал? — спросил Эрик.

Мергвин привязывал к ране припарку с помощью льняной повязки. Почти сразу же Эрик почувствовал, что боль стихает, словно прикосновение старика было действительно волшебным. Друид задумчиво посмотрел на него, не отвечая.

— Я с тобой разговариваю! — напомнил ему Эрик.

Характер у него отцовский, подумал Мергвин. Нет, гораздо хуже. Из всего волчьего выводка этот больше всего похож на отца. У него собственные понятия о чести, и ничто не сможет заставить его нарушить их. Но он будет очень требовательным ко всем, кто встретится ему в жизни, и жестоким, когда сражается. Он был высоким, как его отец, золотоволосый воин, но шире в плечах, еще сильнее, и при этом гибкий и подвижный. Он мог ходить бесшумно по опавшей листве, Мергвин это видел, но в его походке чувствовалась сила. Он не требовал от людей больше, чем мог дать сам. Он был честен, и люди сразу же повиновались ему. Его суд был коротким, а меч безжалостным, но решения всегда были мудрыми и правильными. Его недостатком, подумал Мергвин, все же было упрямство, которое сильнее его.

— Я перебирал твои руны, — сказал Мергвин. Светлые брови Эрика удивленно поползли вверх.

— Ты перебирал мои руны? — повторил он. Как он сам, Мергвин был сыном ирландки и скандинава — слагателя рун. Руны, эти символические камни, могли предсказать будущее, надо только верить в их силу. Многие отказались бы от похода, если бы руны предсказали неудачу.

— Я приехал, чтобы найти тебя там, куда ты уплыл, — сказал Мергвин. Он еще раз осмотрел ногу, которую так заботливо лечил. — Ты уплыл, и я последовал за тобой так быстро, как только мог.

— Зачем?

Друид встал. Он расставил руки, показывая на крепость и земли, прилегающие к ней.

— Здесь! Здесь какое-то предательство!

Эрик нахмурился и откинул одеяло, намереваясь встать.

— Лежи спокойно. У тебя опять пойдет кровь, — предупредил его Мергвин.

— Я не могу лежать спокойно, — Эрик пошел за тазом и кувшином с водой, которые стояли на краю стола. Его нога горела, но он не хотел, чтобы Мергвин заметил это. Он окунул лицо в воду, и это окончательно разбудило его.

— Рану можно было бы вылечить гораздо легче, — сказал язвительно друид, — если бы ты позволил правильно вытащить стрелу. Но теперь, глупый принц, придется разрезать мышцу и кожу, чтобы избавиться от поразившего тебя орудия.

Эрик сердито нахмурился и вытер лицо льняным полотенцем.

— Ты успокоил боль в моей ноге, а твое предупреждение об измене несколько запоздало. Возможно, тебе придется плыть назад через море, откуда пришел, и помочь моему брату, который наверняка нуждается в твоей помощи в одном деле.