Покоренные страстью
Шрифт:
С наступлением темноты веселье разгоралось, но каждый, знающий за собой слабость к выпивке, старался удержаться в пределах разумного. С восходом солнца лорд прикажет седлать коней, и тот, кто не сможет усидеть в седле, будет строго наказан. Рэм проводил Тину наверх. Вначале они несколько минут простояли на парапете замка, наслаждаюсь видом покрытых снегом холмов. Музыка и смех, доносившиеся из зала, таяли в морозном воздухе, и Огонек молча любовалась лунным светом и блестящим под ним белоснежным ковром.
Ей еще предстояли счастливые моменты обольстительной игры. Рэм провел ее в спальню и откинул перед ней меховое покрывало. Освещенный пылающим огнем камина, Дуглас увлек ее на кровать, бормоча:
— У нас времени
Тина знала, что будет любить его все больше и больше с каждым днем. Ей нравились ухаживания лорда, его манера соблазнять ее, нравилось думать о том, что он мечтает жениться на ней. Рэм в душе улыбнулся — он чувствовал: сопротивления замужеству больше не будет. Обольщать невесту ему нравилось так же, как ей — быть обольщенной. Дуглас прошептал:
— Каждый раз, возвращаясь к тебе, я собираюсь спросить — любишь ли ты меня и выйдешь ли за меня замуж. Я хочу услышать в ответ только «да»!
Легко касаясь губами его лица, женщина ответила:
— Поухаживай за мной еще немного. Я это просто обожаю.
Ее горячий рот опустился по широкой груди и плоскому животу лорда, заставляя его стонать от наслаждения, а после каскад густых волос невесты скрыл интимные ласки, которыми она награждала своего возлюбленного.
Дамарис была слегка обеспокоена. Она слышала, как Чокнутый Малкольм просил Дженну передать столик с потайным ящиком леди Кеннеди. Дамарис знала, что в нем скрыты тайны клана Дугласов, а Дженна и не подозревала об этом. Из-за смерти старого пьяницы и из-за болезни Тины Дженна совершенно забыла о поручении. Призрачная женщина, стоя за плечом служанки, нашептывала ей на ухо про столик. Прошло не меньше часа, прежде чем та вдруг подумала о вещице, спрятанной в ее шкафу и предназначавшейся для леди Кеннеди. Дженна знала, что лорд Дуглас и его невеста уже удалились в свои покои, и, поколебавшись, решила передать столик Аде. Та, в свою очередь, пообещала утром первым делом известить об этом свою хозяйку. Вздохнув с облегчением, Дамарис чуть не задула свечи у изголовья кровати гувернантки. Ада вздрогнула и поплотнее задернула занавеси на окнах. Привидения хотели, чтобы Тина прочла записи сумасшедшего, пока Рэм еще в замке и сможет защитить ее. Опасность надо было полностью устранить. Дамарис поспешила на поиски Александра, чтобы тот утром попытался задержать племянника в замке. Она обнаружила мужа, наблюдавшего, как мсье Бюрк занимается любовью с какой-то пухленькой кумушкой, в то время как ее муж храпит под столом в непосредственной близости.
«Фу, как не стыдно, — проговорила Дамарис. — Я-то считала, что ты выше подглядывания».
«Я не подглядываю, я учусь», — тоном, выражающим восхищение перед изобретательностью француза, ответил Александр.
Рэм проснулся задолго до того, как серый предрассветный туман вполз в спальню. Он не хотел будить Тину, не хотел слез при прощании и мечтал только об одном — унести с собой согревающее на морозном ветру воспоминание о сокровенных моментах их близости.
Дуглас пожалел о том, что не удалось встретиться с братьями, но каждому из них он написал письмо с советом переименовать все корабли, назвав каждое судно «Месть». Это поможет ввести в заблуждение нового английского адмирала Томаса Ховарда. Люди лорда уже собрались во дворе, готовые вскочить в седло и нестись во весь опор до самого Стерлинга. С письмами в руке Рэм огляделся — Колина поблизости не было нигде. В зале его тоже не видели, и лорд поднялся в спальню кузена. В комнате было пусто Рэм положил письма на каминную полку, и тут внимание его привлекла картина на мольберте. Тина, обнаженная, лежала на траве среди цветов возле озера. Однажды он занимался с ней любовью на этом месте и, очевидно, был не единственным, кто здесь наслаждался ее страстью. Томный взгляд делал женщину похожей на лису, разомлевшую от жары. Дуглас взвыл, как
Дух Александра влетел в распахнутую дверь и обругал себя за то, что позволил Рэму увидеть эротичный рисунок.
«Это ложь, все — грязная ложь!» — вскричал он, но лорд уже пронесся мимо, как ангел мщения.
Дамарис тщетно пыталась направить Аду с дневником Малкольма в комнату Тины. Внезапно она услышала, как хлопнула массивная дверь хозяйской спальни. В панике она подлетела к племяннице, проснувшейся от шума. Черный Рэм склонился над невестой. Он был в кожаной куртке и кольчуге, его пальцы, сжимавшие рукоять кинжала, побелели.
— Шлюха! — прогрохотал он, ослепленный яростью, и выхватил кинжал из ножен.
Глава 37
Дамарис молниеносно кинулась на защиту, и ветерок, вызванный ее полетом, заставил ткань покрова над кроватью колыхнуться и закрыть обнаженную фигуру невесты Дугласа. Проклиная эту суку из клана Кеннеди, Рэм высвободил нож, запутавшийся в складках ткани.
— Вы подходите друг другу! — с этими словами он покинул комнату.
Дамарис увидела Александра.
«Что случилось?» — воскликнула она.
«Он увидел обнаженный портрет».
«Не позволяй ему уехать! Не позволяй оставить ее здесь с Колином!»
Призрак мужчины отправился вслед за Рэмом, Дамарис осталась с Тиной. Ада вошла в комнату, неся столик с потайным ящиком.
— Что с тобой? — обнимая рыдающую воспитанницу, спросила она.
— Картина! Он, должно быть, увидел ту картину и чуть не сошел с ума!
Ада заперла дверь, она уже знала, что такое гнев Дугласа. Его не зря прозвали Сорвиголовой. Алекс проник сквозь закрытую дверь.
«Он уехал, я не смог остановить его».
«Боже мой, Алекс, кажется, этот замок проклят и трагедия будет здесь повторяться снова и снова. Тину уже пытались отравить так же, как отравили меня. Колин рисовал нас обеих, и теперь Рэм увидел ее портрет так же, как ты увидел мой. Если мы не поможем, здесь опять произойдет убийство!»
«Я отправляюсь за ним и приведу его назад!» — клятвенно пообещал Александр.
Дамарис беспомощно прошептала:
«Но ты ведь не можешь оставить это место».
«Нет, могу, если свяжу себя с живым человеком. Я могу передвигаться вместе с ним».
«Будь осторожен!»
«Милая, со мной не может случиться ничего более страшного, чем уже случилось».
Тина утерла слезы и потянулась за халатом.
— Ада, все как-то ужасно запуталось. — Она в нетерпении отбросила волосы назад. — Только этой ночью он говорил мне, что любит, и просил выйти за него замуж. Теперь из-за этого проклятого калеки все пропало! Я убью его!
— Успокойся, детка. Колин навредил тебе, но теперь, когда Рэм уехал, мы можем потребовать от калеки ответа и добиться, чтобы он отдал портрет. Запри за мной дверь. Я иду на кухню, принесу тебе завтрак и попрошу мсье Бюрка о помощи. Нам потребуется защита мужчины, когда мы выступим против Колина.
— Прекрасная идея, Ада! Ой, это тот столик, что я подарила бедняге Малкольму.
— Да, Дженна принесла его мне сегодня ночью. Она сказала, что обещала старику вернуть столик тебе.
Гувернантка отправилась на кухню, Тина заперла дверь и, нажав на узорное украшение, открыла потайной ящик. Здесь хранились записи Малкольма. Как странно было прикасаться к ним! История клана заполняла долгие часы в жизни сумасшедшего и вносила какой-то смысл в его существование. Тине было неловко читать то, что старик доверял только бумаге. Вдруг брови ее поползли вверх от изумления. Она считала, что записи возродят далекие времена первых Дугласов, но если и так, то этих страниц в ящике не было. Здесь вообще хранилось всего несколько листков, и они немедленно привлекли внимание леди, как только она поняла, что записи повествуют о событиях шестнадцатилетней давности, о той ночи, когда была отравлена Дамарис.