Покоритель джунглей
Шрифт:
— Положите его осторожно в хаудах Ауджали.
— Все сделано, господин, — услышал он в ответ.
— Хорошо! В путь к Эллоре, и быстро!
Произнесший эти слова устроился в хаудахе рядом с майором, который понял, что находится на спине слона…
Месяц спустя майор вместе с двумя своими детьми отплывал на пакетботе из Бомбея в Европу, рядом с ним был Сердар, который прощался с Кемпбеллами с искренней нежностью.
Вдруг раздался звон бортового колокола. Это был сигнал для провожающих, что они должны сесть в шлюпки, пароход готовился к отплытию.
— Мой дорогой спаситель, — сказал майор, —
Сердар, уже подошедший к наружному трапу, обернулся. Во взгляде его отразились все его воспоминания, вся его нежность.
— Скажите моей дорогой Диане, что вас спас Фредерик де Монмор де Монморен.
— Боже правый! Ее брат! — воскликнул майор.
Он хотел броситься к Сердару, но пароход отплывал, и шлюпка Сердара уже качалась на волнах метрах в двадцати от него.
Часть вторая (продолжение)
Заклинатели пантер
Пещеры Нухурмура
Глава I
Малабарские Гаты. — Обитатели девственных лесов: туги, хищники и тота-ведды. — Английские шпионы. — Исчезновение Нана-Сахиба. — Покоритель джунглей и Барбассон. — Нухурмурское озеро. — Сюрприз.
Вся западная часть Индостана, известная под названием Малабарского берега, окаймлена длинной цепью гор различной высоты, простирающихся на семьсот — восемьсот лье, от мыса Кумари до диких и глухих провинций Бунделькханда и Мевара, где они разветвляются на несколько отрогов. Главные из них тянутся на север, сливаясь с первыми уступами Гималаев, пройдя сначала по границе с Афганистаном. Другие, раздвинувшись словно пальмовые листья или пластинки веера, сбегают, постепенно снижаясь, к равнинам Бенгалии и припадают к берегам Ганга, подобно набожному индусу, отправляющемуся испустить последний вздох на берегах священной реки.
Горы эти в зависимости от их местоположения называются Тривандрамскими, Гатскими, Нилгирийскими. Они покрыты непроходимыми девственными лесами, то спускающимися в глубокие долины, куда с трудом проникает солнечный свет, пробиваясь сквозь пять или шесть слоев растительности, то взбирающимися по крутым склонам, вздымающим в небесную лазурь свои зеленые кроны. Леса покрывают обширные плато с пенистыми каскадами и таинственными глубокими озерами, изрезанные скалами и глубокими ущельями, на дне которых ревут могучие потоки.
Несколько редких троп, известных только местным проводникам, ведут к Тривандраму, Гоа и другим прибрежным городам, но они так опасны и пустынны, что большинство путешественников предпочитает добираться до места назначения на маленьких пароходиках, совершающих еженедельные рейсы между Коромандельским и Малабарским берегами.
Густые и темные леса, покрывающие долины и склоны этих гор, до такой степени кишат дикими слонами и всевозможными хищниками,
В тех местах, где тропинки, змеящиеся по равнине и соединяющие между собой индусские деревни, подходят к горам, стоят дощечки, где на пяти-шести языках — тамильском, каннарском, телугу, хинди, английском — сделана следующая мрачная надпись: «Дальше не ходить, опасно, хищники». К этому можно было вполне добавить «Опасно, туги», ибо страшная каста душителей, преследуемая и травимая европейской полицией, укрылась в некоторых недоступных уголках этого дикого края, где никто не осмеливается тревожить их во время отправления загадочных обрядов, посвященных Кали, богине крови.
Тем не менее, несмотря на подстерегающие их многочисленные опасности, несчастные изгнанники, известные в Индии под именем «тота-ведды», в течение веков скрываются именно здесь. Дахир-раджа, властитель Декана, из-за какой-то провинности, о которой никто уже не помнит, некогда объявил их нечистыми, недостойными жизни и запретил им употребление воды, риса и огня.
Во времена правления браминов, когда подобное отлучение касалось целой касты, убийство любого ее члена становилось поступком, достойным похвалы. У несчастных, ставших жертвой нелепых законов и религиозных предрассудков, был единственный способ избежать массовой резни — укрыться в чаще девственных лесов Малабарского берега.
Потомки бедных тота-ведд, обреченных на эту печальную судьбу еще семь-восемь веков назад, постепенно настолько одичали, что ныне едва ли могут считаться представителями рода человеческого. Спасаясь одновременно от преследований людей и хищников, они вынуждены были строить себе убежища на вершинах самых высоких деревьев и теперь почти утратили привычку ходить по земле. В то же время у них развилась способность карабкаться по деревьям и прыгать с ветки на ветку. Благодаря питанию, состоящему, как и у обезьян, исключительно из фруктов и некоторых нежных листьев, рост их уменьшился, а конечности так исхудали, что по форме тела они гораздо больше напоминают шимпанзе, нежели человека.
Укрытия, которые они обычно устраивают на вершинах гигантских баньянов, достаточно просторны, чтобы вместить пять-шесть человек. Они состоят из пола, сделанного из искусно соединенных бамбуковых стволов, опирающихся на вилообразные ветки, стены из тростниковых циновок поднимаются на высоту до двух метров. Все сооружение венчает крыша из листьев кокосовой пальмы.
Эти бедняги совершенно утратили способность к членораздельной речи, между собой они общаются с помощью односложных междометий, ограничиваясь самыми элементарными жизненными потребностями. Они опасаются соседства других индусов больше, чем тигров, так как предрассудки, обрекающие их на позор и смерть, живучи в народе, и несчастных отверженных убивают как змей или гнусных шакалов. Поэтому тота-ведды никогда не покидают леса и передвигаются, прыгая с дерева на дерево, спускаясь на землю лишь в случае крайней надобности. Подобный способ перемещения для них — забава, и они так в нем наловчились, помогая себе руками и ногами, что могут обгонять обезьян в этих воздушных скачках.