Покорители Америки. Колумб. Кортес
Шрифт:
Перед погрузкой на корабли Кортес обратился к отряду с одной из своих знаменитых речей; в этом отношении он ощущал себя вторым Цезарем. Оба священника экспедиции, падре Бартоломе Ольмедо и лиценциат Диас, отслужили принятую перед началом подобных предприятий мессу, и 18 февраля был взят курс на Юкатан.
Эрнану Кортесу было тогда 34 года. Историограф Берналь Диас сообщает о своем главнокомандующем следующее:
«Что же касается внешности Кортеса, то он был привлекательным, статным и сильным. Лицо его имело пепельно-серый оттенок; оно было бы красивее, будь немного длиннее… Выражение лица едва ли свидетельствовало о веселом нраве. Его взгляд был большей частью серьезным, но он мог, когда хотел, придавать своим глазам большую любезность… Он был превосходным наездником, искусным в обращении с любым оружием, в сражении как в пешем, так и в конном строю и, что самое главное, он обладал мужеством, которое не останавливалось ни перед чем… Если Кортесом овладевала
Таков был человек, которому вверили себя испанские рыцари и которому довелось предводительствовать ими в величайшей авантюре, о какой они не мечтали и в самых смелых своих фантазиях.
ЮКАТАН
Флотилия, вышедшая в море при столь благоприятной погоде, вскорости попала в один из тех мощных ураганов, которые нередки в Карибском море в это время года. Ее разметало во все стороны, и Кортес на своем флагманском судне «Капитанья» последним пришел к месту сбора — острову Косумель. К тому же сразу по прибытии ему пришлось заняться последствиями опрометчивых действий Педро де Альварадо, чье избыточное рвение послужило в дальнейшем причиной многих трудностей. Альварадо совершил нападение на индейский храм и похитил находившиеся в нем сокровища, что привело всю страну в полное смятение. Кортесу с помощью двух переводчиков-индейцев с трудом удалось умилостивить возмущенных туземцев.
Движимые сознанием своей миссии, сделавшим бы честь любому крестоносцу, члены экспедиции немедленно приступили к обращению индейцев-островитян в свою веру. При этом они придерживались обычного образа действия: не достигнув результатов с помощью добрых слов, переходили к насильственным методам. Индейцы были уверены в том, что дерзкие богохульники будут немедленно поражены громом и молнией, но испанцы низвергали идолов и тем самым наглядно демонстрировали индейцам бессилие их богов. Вместо идолов они сооружали христианские алтари. Затем с помощью переводчиков-индейцев, которые, очевидно, и сами толком не знали, о чем идет речь, предпринимались попытки посвятить индейцев в таинства христианской веры. Впрочем, Бартоломе Ольмедо, принимавший участие в походе в качестве духовного пастыря, был против столь скорого обращения и часто призывал командующего к разуму и терпению. В своем христианском усердии Кортес зашел настолько далеко, что даже нарушил требования дипломатического благоразумия, а это противоречило его обычно столь осмотрительной и взвешенной манере поведения.
На Юкатане удалось освободить испанца по имени Иеронимо де Агул ара, спасшегося после кораблекрушения и удерживавшегося в плену индейцами майя. После долгих томительных лет, проведенных в плену у индейского касика,в постоянном страхе быть принесенным в жертву, спасение показалось испанцу чудом. Это было удачей и для Кортеса, поскольку Агул ар научился языку майя, так что впоследствии экспедиция не зависела от услуг ненадежных переводчиков-индейцев.
4 марта корабли вновь подняли якоря и вскоре обогнули мыс Каточе. Благодаря попутным ветрам суда миновали Чампотун и вошли в широкий залив Кампече. Вскоре Кортес достиг устья Рио-Табаско, или Рио-Грихальва, как эта река была названа в честь ее первооткрывателя. Для того, чтобы завязать контакты с местными индейскими племенами, было решено отправиться вверх по реке, однако это было связано с определенными трудностями из-за многочисленных мелей. Высадке на берег воспрепятствовали воины, размахивавшие копьями, и ввиду позднего часа участники экспедиции предпочли отложить высадку до завтра. Уже утром испанской коннице удалось обратить противника в бегство, и отряд быстро двинулся по направлению к столице провинции Табаско, которая была взята без всякого сопротивления. Однако вскоре участники экспедиции раскаялись в том, что пустились на подобную авантюру, ибо все окрестные территории были охвачены сильным волнением, и ежечасно приходилось опасаться нападения превосходящих по численности сил противника. Также внушало опасения бегство индейца-переводчика, который мог сообщить врагу о малочисленности отряда завоевателей, а также разрушить иллюзии о сверхчеловеческой природе испанцев. Здесь нечего было ожидать, кроме потерь в живой силе и конском поголовье; золото было найдено, но в весьма незначительном количестве, далеко не соответствовавшем представлению конкистадоров.
Однако после долгих раздумий Кортес решился принять бой. Отступление в самом начале похода подорвало бы моральное состояние его людей, и тем больше возросло бы мужество индейцев.
25 марта 1519 года, в день Благовещения, члены экспедиции все
Радость победы была тем оправданнее, что потери испанцев оказались незначительными. Жители Табаско были настолько деморализованы своим поражением (ведь они потеряли несколько тысяч человек), что покаянно молили победителя о пощаде и заключили с испанцами мир. В знак примирения вожди преподнесли подарки, и в их числе 20 индейских девушек, которых Кортес после крещения распределил среди своих капитанов. Среди них была Малицин, в испанском произношении Малинхе, получившая после крещения имя Марина. Она была дочерью князя из области, где говорили на языке науатл, в состав которого входил и язык ацтеков. Агулар, переводчик испанцев, выучил на Юкатане язык майя, но язык ацтеков, науатл, был ему незнаком. Однако дочь индейского вождя могла переводить речи туземцев с языка науатл на язык майя, а Агулар затем переводил их на испанский.
Донья Марина, которой, как дочери вождя, испанцы присвоили этот титул, полагавшийся, собственно говоря, лишь представительнице испанской аристократии, оказала завоевателям неоценимые услуги в качестве переводчицы. Она приняла христианство с доверчивостью, напоминавшей детскую, и в чужаках видела спасителей своей страны. Марина родила Кортесу сына, который в честь деда получил имя дон Мартин Кортес и впоследствии стал командором рыцарского ордена св. Яго.
Вскоре в Табаско возникли прочные контакты с туземцами, и мелочной товар, привезенный испанцами, обменивался на провизию, а также на золото, правда, небольшой ценности. На вопрос о происхождении этого благородного металла жители Табаско указывали на запад и отвечали так же, как в свое время Грихальве: «Колуа, Мексика!»
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
С МЕКСИКАНЦАМИ
В последующие дни, идя с попутным ветром параллельно береговой линии, экспедиция миновала Рио-Сан-Антонио, реку Коасакуалько, Рио-Альварадо и реку Бандерас. Отряд видел горные цепи Сьерра-Невады и Сан-Мартина и прошел мимо многочисленных островов.
В святой четверг 1519 года, в полдень, испанцы достигли Сан-Хуан-де-Улуа, и корабли встали на якорь. К радости испанцев, индейцы этой страны встретили их мирно. Они находились в стране тотонаков — племени, которое не так давно стало вассалом ацтеков. К флагманскому кораблю испанцев, «Капитанье», подошли две пироги, и гребцы заявили, что хотят видеть предводителя белых людей. Кортес пригласил послов на борт, где встретил их самым любезным образом — яствами и напитками. Затем он расспросил их с помощью доньи Марины и Агулара и, наградив богатыми подарками, отправил обратно.
В последующие дни появлялись и другие делегации индейских послов, привозившие в подарок провизию и украшения из золота. В пасхальное воскресенье явился даже важный индейский вельможа. Это был наместник Монтесумы на прибрежных территориях, которого сопровождали другие вожди и множество носильщиков. Кортес приветствовал послов от имени испанского монарха и пригласил их принять участие в начинавшейся как раз в тот момент пасхальной мессе. Затем произошел обмен подарками. Испанцы получили 20 комьев хлопка, изделия из перьев — особое индейское искусство — и золотые украшения; в качестве ответного подарка Кортес вручил резное кресло, украшенную золотой монетой красную шапку, бусы и горный хрусталь. В дополнение к этому он заявил, что надеется вскорости лично встретиться с властителем Мексики. Наместник имел при себе нескольких искусных рисовальщиков, которые с точностью переносили на бумагу все впечатления, полученные в лагере испанцев, чтобы представить властителю ацтеков живописный портрет страшных «бледнолицых».