Покорители неба
Шрифт:
Доран опустошил миску и махнул владельцу кафе, чтобы попросить счет. Что-то он задержался тут.
— Ты уже уходишь? — Ситалл запротестовала и буквально повисла на нем. — Посиди еще! Не хочу слушать душное нытье этого старпера!
Доран неохотно выдавил улыбку.
— Мне надо идти.
Бирюк булькнул пивом.
— Гляньте на его рожу. Сидит тут, сморщив свой красивый носик. Ничего! Рим тоже был городом для беженцев, а потом стал столицей великой Империи… И мы однажды запоем нашу песнь… Однажды.
— Эй, может не стоит так громко про
Бирюк рыкнул на нее.
— Кто тебя за язык вообще тянет, малая? Заткнись уже!
Доран вмешался:
— Революции возможны только в условиях произвола власти. У нас такого нет. Как раз таки благодаря МЭИ.
Бирюк скривился в болезненной ухмылке. Его лицо стало зловещим.
— Тогда бы дракон не вылупился из яйца.
DR-1-COS-V1-08-026
Глава 27. Джикэй. Часть 3
— О-о-о, — протянула Ситалл.
В ее голосе отчетливо различались почтение и восхищение. Доран же ничего не понимал.
— Что? Это опять какая-то метафора?
— Нет, это было в действительности, — даже интонация Бирюка изменилась, стала более уважительной. — Я слышал, что змей, разбуженный людской алчностью, вырвался из своего серебряного яйца, и тысячи его драгоценных чешуек сверкали в лучах настоящего солнца. В тот день все видели полярное сияние в небе, и поняли, что дракон пробудился.
“Он это серьезно?” — Доран надеялся, что крепкий напиток ударил в голову этого странного мужчины. Не может же взрослый человек на полном серьезе верить в подобные сказки.
— Знаешь ли, — теперь Бирюк как будто делился своими мыслями, — дракон всегда голоден. Такова его суть. Он проглотит станции, одну за другой, становясь всё больше. А потом проглотит и луну.
— Мне нравится луна, — сказала Ситалл, склонив голову.
— Успокоившись и утолив свой голод, дракон обернется вокруг Солнца и уснет, убаюканный его теплом. Свет перестанет доходить до уголков нашего мира. И планеты замерзнут, остановив свой танец. Наступит Ледяной конец всему.
Доран и Ситалл молча смотрели на Бирюка, в ожидании продолжения истории. Но тот только рыгнул и попросил еще “этого дрянного пойла”.
— А расскажи про вечную гонку красного за серым! — попросила Ситалл.
— Гонка кого?
— Ты не слышал эту байку? — заговорила Ситалл. — Хотя, ты же из Пончика.
— Весь мир зависит от того, будет ли эта парадоксальная гонка вечной. Красный бежит за серым по прямой. Но когда догоняет — они оба останавливаются. Поэтому, чтобы продолжать бежать, красный никогда не должен нагнать серого. Говорят, что когда красный всё-таки его настигнет, время остановится. И мы все застынем. Как манекены, — Бирюк задумался о чем-то, потом усмехнулся сам себе. — Ха, вот это выдумки, конечно.
— Так вы и сами понимаете это, — проговорил Доран негромко.
Мужчина его расслышал. Он взял протянутую хозяином бутылку и заявил:
— Мифы — это то, что отличает нас от вас.
“От
— От кукол.
— Мы не куклы.
— Ага! — Бирюк весело покачал головой. — Так бы сказала любая станционная кукла.
— Каждый месяц мы проходим полное медицинское обследование. Зачем это надо куклам, как вы говорите?
— Правда? Каждый месяц? — Ситалл с завистью присвистнула. — У нас и врачей-то толком нет…
— Вас создают компьютеры, — Бирюк как будто не слушал их и продолжать упрямо защищать свое мнение. — Машина — вот Творец нынешней эпохи!
— Ой, начинается, — шепнула Ситалл.
— А что? Они создают их. По задумке, ведомой только им самим…
Доран не мог промолчать. Слишком абсурдным ему казался весь этот разговор.
— Программу закладывали люди.
— Люди? Какие? Которые на кнопку нажимают?
— Задумка принадлежит людям, после исследований…
— А кто проводит эти исследования?
Доран начинал закипать. Такое ощущение, что он разговаривает с умственно отсталым.
— Я уже сказал — люди, — раздраженно повторил он.
— Ага! А кто хранит информацию? Делает сложнейшие вычисления, моделирование, прогнозы, предлагает решения по оптимизации и так далее?
Доран не ответил. Что бы он ни сказал, это бессмысленно. Его не слушают. Бирюк понял его молчание по-другому.
— Правильно. Машины. Всё это — задумка машин. А вы только биологические манекены, нажимающие на кнопку. Вы действительно этого не осознаете? — он криво ухмыльнулся, довольный собой. Его лицо исказилось от морщин. — Машина умнее вас. Она вечна. Совершенный абсолют. А вы только расходный материал, часть ее статистики. Машина — это и есть Бог.
Ситалл склонилась к Дорану и шепотом посоветовала:
— Он всегда душнит на эту тему. Ничего не поделаешь.
— Для Машины, — продолжал тот увлеченно, — мы с вами не более, чем разговаривающие приматы. Она не видит разницы. Машина и создала нас.
Доран заговорил:
— Есть множество исторических данных, подтверждающих обратное. Развитие машин стало результатом промышленной революции, устроенных людьми.
— Для чего?
— Чтобы облегчить ручной труд.
— Да? И что потом? Люди 19-ого, 20-ого, 21-ого веков стали работать меньше? Что-то такого не припомню. Великие депрессии, безработица, снижение демографии, лишение пенсий. Работали все — дети, женщины, старики. Ну, что, помогли машины? Нет, это звучит как слабая отговорка. Звучит, как ложь машин.
Ситалл разглядывала светильники-прожекторы под навесом фуд-корта. Доран все еще ждал счета, но хозяин, кажется, забыл о нем.
— Машина и создала нас когда-то, после экспериментов над приматами.
— Это бред.
— Почему?
— Просто бред и всё.
— Аргументируй обоснованно, верхний.
Доран уже закипал. Кулаки сжаты, дыхание прерывистое. “Будь спокоен, — твердил он себе. — Ты же видел уровень жизни в Джикэй… Нечего их слушать и тем более что-то доказывать. Ты выше этого”.