Покорная
Шрифт:
– Господи. Почему ты такая мокрая?
– Из-за тебя.
– Тшш, - шикнул он одновременно с неожиданным ударом по левой ягодице. Я снова застонала. Его палец, входящий и выходящий из меня, вместе с внезапным шлепком лишь усиливали мои эмоции. Я была неистовой шлюхой. Несомненно. Я хотела все и вся, что мог дать мне Пэкстон. Я бы приняла все.
И приняла. Семь, казалось, было волшебным числом. Растерев боль, Пэкстон приказал мне двигаться.
– Встань на колени, - сказал он страстным, низким тоном. Я тут же его узнала. Пэкстон сражался за победу в битве, в которой ему не суждено было победить, и я это знала.
Я повиновалась, но на своих условиях. С трусиками вокруг лодыжек, я послушалась.
– Не на кровать. Встань коленями на пол.
– Нет, встань на колени сзади меня, - парировала я.
– Черт возьми, Габриэлла. Перестань.
– Встань сзади меня, Пэкстон, - подначила я, скользя пальцем по мокрым складочкам. Я почувствовала, как прогибается кровать, когда он зашел за меня. Затем застонала. Протяжно.
– Ммм, - мычала я, пока он входил в меня сантиметр за сантиметром. Мои эротичные звуки стали еще громе, когда он обогнул меня рукой и сжал мой пульсирующий бугорок двумя пальцами.
– Да, детка. Вот так. Ммм, черт.
– Тшш, Габриэлла, - предупредил он, остановив движения бедрами.
Но мне было все равно. Я сама могла все делать, и сделала. Я качнулась назад на него к своему и его удовольствию. До упора назад и вперед.
Пэкстон простонал несколько неразборчивых слов и приказов остановиться, на самом деле не желая этого. Или мне было плевать. Или и то, и другое.
– Ты, нахрен, сводишь меня с ума, - внезапно констатировал он серьезным, пораженным голосом. ДА!
Пэкстон сжал мои бедра, встав на одно колено и крепко прижимая меня к себе. Не знаю, двигались ли вообще его бедра. Это скорее было похоже на содрогание. Его руки направляли мою попку навстречу его члену. За три секунды до оргазма я знала, что кончу.
Этого было не миновать.
– Ахх!
– застонала я, и мое тело забилось в диких конвульсиях. Я поднялась вверх, все еще оставаясь на коленях, и запустила пальцы ему в волосы. Моя спина касалась его груди, а его руки обхватили меня. Одну руку он положил на мое влагалище, другой исследовал мое тело, время от времени останавливаясь, чтобы ущипнуть за сосок. Я развернулась и упала на спину, разражаясь посторгазменным плачем. Мои веки прикрылись, разрешая ему делать со мной, что угодно. Но он не сделал то, на что я надеялась. Я хотела чего-нибудь из комода. Чего-нибудь плохого и запрещенного. Но Пэкстон опустился и вошел в меня. Его язык двигался у меня во рту под ритм движений его бедер.
Лаская меня, Пэкстон занимался со мной любовью. Он целовал меня, прижимал к себе, исследовал каждый сантиметр моего тела подушечками своих пальцев и занимался любовью. Именно это он и делал. Он знал это, и я знала. Мы занимались любовью.
В один и тот же момент Пэкстон замер внутри меня, а мое тело затряслось. Наши стоны заглушил глубокий поцелуй, и наши тела взорвались вместе. Мое - дрожало под ним в попытках вернуться на землю. Все вокруг кружилось из-за эндорфинов, наполняющих мой разум, тело и душу. Дьявольский наркотик. Властный. Пьянящий. Страстный. Сильный. И вызывающий зависимость. Сильнейшую зависимость. Я подсела на Пэкстона.
И вот так просто он ушел. Отвел от меня свой взгляд и слез с кровати.
– Тебе лучше отдохнуть. Завтра загруженный день, - произнес он, словно не ощущал только что того же, что и я. Что только что произошло между нами?
– Да, я знаю, Джекилл, - ответила я, сев и прищурившись, бросая взглядом в его спину кинжалы. Прикрывшись простыней, я наблюдала, как он натягивает шорты.
– Я не буду делать этого. Спокойной ночи.
И он ушел.
– Делать что?
– спросила я пустую комнату. Хотя, она не была больше пустой. Теперь я знала, что она была утыкана камерами. Я не была по-настоящему одна. Посмотрев
~~~
– Мы можем сейчас остановиться? Пожалуйста. Мне нужно пописать, - проныла Иззи с заднего сидения.
– Мы почти приехали. Потерпи, - сказала мама. Она повернулась ко мне, сидящей на переднем сидении. Ее улыбка была заразной. Я знала, что произойдет прежде, чем она сделала это. Первые ноты, раздавшиеся из динамиков, выдали ее. Она улыбалась, источая счастье, когда песня заиграла на радио. «Free bird». Ее песня. Она пела во весь голос, везя нас прямо в центр Чикаго.
Я даже не поняла, что местность изменилась, пока Иззи не похлопала меня по плечу. Я перелезла через сидение и села возле нее, взяв ее за руку и всматриваясь вперед. Здания были достаточно высоки, чтобы с их крыши можно было коснуться неба.
– Что мы здесь делаем?
– перекричала Иззи группу Lynyrd Skynyrd.
– Что это за запах?
– спросила я. Мы с Иззи сморщили носы.
– Это, мои Клайды, городской воздух, - объяснила она. Мама начала читать лекцию, как важно заботиться о земле.
– Вы помните, как я говорила, что нужно заботиться о своем храме? Своем теле? С нашей планетой нужно поступать так же. Люди не уважают свои тела и жилища. Это человеческая натура - хотеть большего, иметь больше, делать больше. Вы не должны позволить этому захватить вас, девочки. Слышите?
Она всегда нас поучала так. В одиннадцать лет мы этого не понимали, но, несомненно, привыкли к этому.
– Не важно, что есть у соседа. Пусть оно у него будет. Не такой должна быть жизнь. Не это ваше предназначение здесь. Все это вам не нужно.
– А мне это нравится. Я выйду замуж и рожу двух детей. Близняшек, как мы с Иззи, чтобы им было с кем играть. Моя машина будет белой с двумя рядами задних сидений. А в моем доме будет бассейн и качели с песочницей, - мечтала я, пока мы ехали по городу, где повсюду стояли небоскребы с зеркальными окнами.
– А у меня будет дирижабль, - просто встряла Иззи.
Я видела грусть в мамином взгляде, когда она обернулась посмотреть на меня. Я ничего не могла поделать. Я действительно хотела иметь дом с бассейном и двориком. Ни за что я не буду жить то тут, то там, когда вырасту. Может быть я буду жить в Калифорнии или Оклахоме. Мы жили там у одной леди, у которой была лошадиная ферма. Мы с Иззи хотели остаться там, но мама не разрешила нам.
– Поэтому люди едят животных, понимаете? Если бы люди были счастливы тому, что они имеют, животным бы не приходилось умирать. Это жестокое удовольствие. И оно вам не нужно, Клайды.
– Уверяла она нас настойчиво.
– Мир бы стал лучше, если бы люди перестали желать большего. Господь дал нам то, что нам нужно, но наши эго хотят большего. Вам не нужны все эти вещи, чтобы быть счастливыми. Помните это. Вы слышите меня, Клайды?
– Она не посмотрела на нас через зеркало заднего вида, поэтому никто из нас не ответил.