Покорность не для меня
Шрифт:
— Эйнер, — строго и вместе с тем сонно произношу я. Сил, чтобы даже пошевелиться нет. Зато вот супруг зашевелился. — Эйнер!
Вскрикнула тогда, когда моих губ коснулись чужие, властные, требовательные. Крик потонул в поцелуе.
Я… каюсь, от неожиданности на не сколько секунд позволила себе ощутить какого это — поцелуй Эйнера. Губы лойра уверенные, дразнящие, мягкие, и в то же время твердые. Эйнер очень настойчив…
Когда я почувствовала, что в мой рот проникает мужской язык, разум возобладал. Резко оттолкнула супруга и влепила ему пощечину. Пощечина у меня вышла как-то автоматически. Еще никогда не пробовала
— Вы… — пытаюсь подобрать цензурные слова, чтобы быть правильно понятой. В груди клокочет возмущение и гнев. Широко распахнув глаза, зло смотрю на мужа.
Супруг криво улыбнулся, но взгляд его при этом при этом остался совершенно серьезным.
— Ну вот видите, зато спать и плакать уже не хочется? Верно?
Вырываюсь из объятий супруга, чтобы встать и уйти но не выходит. Оказывается, я сижу у Эйнера на коленях и мы оба укрыты одним пледом. Одна рука мужчины держит мои ноги, другая поддерживает за голою спину, слегка меня поглаживая уже где-то в районе копчика. Как я могла подпустить Эйнера к себе настолько близко? Я действительно была сильно не в себе.
— Отпустите меня.
— Пока, нет.
— Почему?
— Не хочу.
— Эйнер!
Супруг неприкрыто довольно улыбается.
— В вас столько огня и энергии Айра. Даже то, что вы потеряли, вы быстро восстанавливаете.
— Эйнер, отпустите меня, мы так не договаривались, — устало прошу я. Ну нет сил у меня сейчас на конфликты.
— Сначала вы мне все расскажете, и только потом… возможно…
Лойр поднимается вместе со мной на руках.
— Куда это вы?
— Мы идем в спальню, на этот раз, в мою, поскольку она ближе. Я тоже не прочь отдохнуть. Ночью приятней общаться лежа.
— Только попробуйте, — зло шиплю я.
— Я не пробую, уже это делаю. И вообще, я уже вам говорил — привыкайте.
— К чему именно?
— Ко всему. Моим касаниям, моей спальне… поцелуям. А еще привыкайте к тому, что будете все мне рассказывать. Все ваши маленькие секреты и большие сокровенные тайны.
— Скажите, а вы всех своих жен так приручаете? А то если судить по остальным лойнам, не очень то они к вам привыкли.
— Вас действительно волнуют мои отношения с остальными женами?
— Почему бы нет? Вас же волнуют мои сокровенные тайны.
— Не всех Айра, вы правильно заметили.
Эйнер занести меня в свою спальню.
Огляделась. Просторное помещение, без особого пафоса. Все такое… мужское что ли. Преобладают темно-синие, фиолетовые и серые цвета, лаконичные прямые формы мебели.
Лойр аккуратно уложил меня на широкую кровать.
— Помочь вам снять платье? — любезно поинтересовался супруг.
— Нет, спасибо, я лучше в нем полежу, — настороженно ответила. Предстоящий допрос в постели меня сильно напрягает.
Предстоящий допрос в постели меня сильно напрягает. Но туфли скинула, без них, если что, бежать удобнее.
— Как хотите. — Сам Лойр снял обувь, пиджак и… рубашку.
Смущена жутко, и хоть в канализации видела и не такое, живя бок о бок с мальчишками, но одно дело мальчишки или даже мой покойный жених (его мне тоже часто приходилось видеть почти голым), и совершенно иное — мой супруг, взрослый, сформировавшийся во всех планах мужчина, с неожиданно очень красивым, накачанным рельефным телом. У Эйнера в лабораториях еще и спортивный зал
Глава 16
— Айра, я такой страшный, что вы зажмурились? — спокойный чуть насмешливый голос раздался совсем рядом.
Я зажмурилась? А, точно.
Открываю глаза, и рядом Эйнер. Глаза лойра таинственно блестят.
— Айра.
— Да?
— Вы очень красивая, — произнесено искренне и просто.
Мои щеки заливает румянец.
В который раз за этот вечер теряю дар речи, во всяком случае, связной и приличной. Эйнер довольно улыбается, понимая, что смутил меня и выбил почву из-под ног. Больше всего сейчас хочется накрыться одеялом с головой, чтобы лойр не видел моего красного лица, но это будет совсем по-детски.
— Ну, что, дорогая жена, рассказывайте.
— Про сегодняшний вечер?
— Про все.
Фыркнула и неожиданно для самой себя призналась.
— Я помню свое прошлое.
— Это для меня не открытие. Вы иномирянка, верно?
— Да.
— Хотите, я угадаю, из какого мира?
— Попробуйте.
— Насколько я понял из разговора с вашим другом и по некоторым вашим обмолвкам, в канализации вы появились не так давно, где-то полгода, может, год назад. Я узнавал данные по миграции иномирян в наш мир, поскольку сразу предположил, что моя излишне независимая, свободолюбивая и умная жена вряд ли может быть из нашего мира. Пришлось лично просмотреть всю базу по светлокожим иномирянкам, благо, у к нам мигрирует не тик много иномирян, а простых туристов из-за новой политики сената, у нас нет уже последние десять лет. Что удивительно, вас среди мигрантов, даже за последние пять лет, я не нашел.
Поражаюсь тому, насколько основательный и дотошный мне попался супруг. Наверняка Энеру пришлось пересмотреть несколько тысяч изображений женских лиц. Да с таким деятельным мужем мне инкогнито точно не сохранить долго.
— И?
— Остались нелегальные пути попадания на планету, но они все перекрыты. Был лишь один случай, но невероятно яркий и запоминающий, произошедший как раз не так далеко от города. Примерно год назад местные жители на одном из полей обнаружили настоящее человеческое кладбище, которое непонятно, откуда взялось, и только позже, семья Леман опознала некоторых своих сородичей, и удалось выяснить, откуда появилось больше двух сотен трупов. Айра, вы ведь тоже… выжившая. Как и Леманы. Я прав?
Мыслями перенеслась в самые страшные для себя дни.
Это было жутко и очень быстро. Мы не были к этому готовы. В один момент, во всех кладках яйца драконов почернели и иссохли, в следующие три дня наш маленький чудесный мир, полностью связанный с драконами и их энергией стал рушиться. Рушились сами основы. Случился настоящий апокалипсис. Землетрясения, наводнения, засухи, пожары. Очень скоро начали гибнуть драконята и самые старые слабые драконы. Все стало еще хуже. На планете воздух раскалился. Те, кто еще выжил и имел драконов, оседлали их, взяв на их спины максимальное количество людей — в основном детей, поскольку взрослым места не хватало. Это было страшно, страшнее больше нет ничего. До сих пор дыхание в груди сбивается, и на щеках появляются слезы, стоит только разрешить себе вспомнить. Мои родители предпочли остаться и принять смерть вместе со своей планетой, уступив места молодым и детям.