Покорный поневоле

Робертс Дженнифер

– Ты издаешь такие восхитительные звуки, будь то от боли или от удовольствия неважно. Один стон и мы хотим тебя. По ночам, отправляясь в кровать, я мечтаю о том, как однажды проникну в твое тело. Некоторыми ночами я практически слышу твою распутную мольбу.

Приподняв бедра, своей прикрытой брюками эрекцией Фелипе утыкается в гладко выбритую щеку Малыша. Ему нравится играть на грани, когда парень думает, что может справиться, и когда он на самом деле может справиться. Утыкающийся в лицо член через два слоя одежды, отличается от обнаженного

варианта.

Малыш выдыхает, затем вздрагивает.

– Игрушка для утех, - шепчет он.

– И все?

Два месяца назад это напугало бы его до чертиков, но с тех пор многое произошло, и он попросту уже не тот, что раньше. Он раб, собственность, раскрытый человек. Малыш это его тело, его желания, его потребности и ничего больше.

– Не обязательно.

– Как это понимать?
– фыркает блондин, чем вызывает смех Фелипе.

– Если ты видишь в себе раба, то так оно и есть. С такой же легкостью ты можешь быть нашим спутником и другом.

Малыш хмурит брови. Что, если принять сказанное Хозяином за правду? Может ли он и вправду допустить этот сценарий в своей жизни быть рабом в трехсторонних отношениях с мужчиной, который может убивать людей одним лишь взмахом руки и женщиной, которой нравится наряжать Малыша пони, борцом или ацтеком?

Может ему предпочтительнее быть девятнадцатилетним парнем, бросившим школу и не имеющим ни семьи, ни друзей, ни денег, ни ценных навыков? Закрыв глаза, он прижимается к Фелипе, желая, чтобы его тревога рассеялась.

– Я знаю, почему вы позволяете ей спать с другими мужчинами.

– Неужели?

Хозяин продолжает ласкать Малыша. Ужин съеден лишь наполовину, но, несмотря на порчу наивкуснейшей дичи, он рад разделить со своим питомцем редкий момент близости. По правде говоря, Фелипе сам несколько сбит с толку решительным соблазнением Селии его потенциального делового партнера. Он ценит преданность своей рабыни ему и их будущему, но сейчас опасное время и его волнует ее благополучие, ведь порой она может быть слишком смелой.

– Расскажи мне, почему я позволяю ей спать с другими мужчинами?

– Селия говорила мне что эм этим она воздает вам за прошлое.

Фелипе невесело усмехается.

– Серьезно? Ну, веришь или нет, я не всегда был таким добрым, как сейчас. Что еще она сказала?

Он уже знает. Он пересматривал записи.

– Она ждет, когда вы остановите ее, чего вы никогда не делаете.

– С чего бы мне останавливать ее?

– Не знаю, - шепчет Малыш.

– Все просто, - вздыхает Хозяин.
– Я не собираюсь усмирять необузданный нрав Селии. Она хочет навязать мне линию поведения своего отца, хочет, чтобы я контролировал ее посредством силы, потому как ей нужен кто-нибудь, кому бы она могла противостоять. Если я и хочу в ней что-нибудь искоренить, то только это. Я надеюсь донести до Селии, что она принадлежит мне по собственному желанию, и что я принадлежу ей в равной степени. Чем больше она уклоняется, тем крепче наша связь. Селия моя, я просто не заставляю

ее в этом признаваться.

Малыш усмехается.

– Ага, очень просто. По мне так глупо. Вы такие странные. Почему бы вам не высказать друг другу все, что нужно и дело с концом?

Парень смотрит на мексиканца как раз тогда, когда запрокинув голову назад, тот разражается громким смехом. От этого грудная клетка питомца неожиданно наполняется чувством гордости. Понемногу смех Фелипе затихает, и он останавливает взгляд своих блестящих зеленых глаз на обращенном к нему лице блондина.

– Наверное это держит нас в тонусе.

Проведя пальцем по губе Малыша, он остается чрезмерно довольным, когда тот прикусывает его, вместо того, чтобы отпрянуть от ласки.

– Пожалуйста, прости нас за то, что тебе приходится передавать наши сообщения, но любое, сказанное твоими губами слово обречено быть хорошим.

Несколько долгих секунд они улыбаются друг другу.

– Иди, прими душ и жди меня в моей комнате. Мне бы хотелось, чтобы ты спал на кровати, если нет, то можешь располагаться на полу. Я просил Селию приготовить тебе спальное место до того, как удалиться на остаток вечера.

Лицо Малыша искажается неверием.

– Принять душ самому? Вы никогда не позволяли мне делать этого, кроме единственного раза, когда я восемь дней провел в штуковине на своих причиндалах.

Парень совершенно не горит желанием снова носить сбрую это хреново, так что нет, спасибо.

– Может мне помыть тебя?

В голосе Фелипе сквозит озорство.

– Неа!

Малыш спешно выбирается из-под стола, подальше от раздвинутых ног Хозяина и, прикрыв свою неизменную эрекцию руками, дает ему насладиться приятным видом своей голой, упругой задницы, пока он торопится в располагающуюся в игровой комнате душевую. По пути парень слышит смех Фелипе, отчего заливается краской и расплывается в улыбке до ушей.

53. Селия

Малыш толкается своим разгоряченным членом в заднюю стенку ее горла. Постанывая, Селия вбирает его еще глубже, давясь твердой плотью и вырывая из своего красивого раба безудержные крики. Малыш крепко держится за свисающее с потолка кольцо, одной лишь силой воли не отрывая голые ступни от пола. Не успевая приготовиться к паддлу, он позволяет своему телу впитывать удары, принимая доставляемую Хозяином боль.

– Gracias, Фелипе, - стонет блондин.
– Ох, Селия. Умоляю о, Боже не соси так жестко. Больно.

Она с громким звуком выпускает его член изо рта и победоносно улыбается длинным нитям слюны и смазки, тянущимся от головки его мужского естества.

– Тебе не нравится?
– притворно дуется Селия.
– Хочешь, чтобы я больше не трогала твой член, красавчик? Я надеялась, что ты кончишь мне в рот. Ты не хочешь этого?

– Хочу! Хочу, Селия. Прости. Пожалуйста, пососи еще раз.

Малыш вскрикивает от боли, когда Фелипе в очередной раз опаляет ударом его зад.

– Нет. Ты расстроил меня.