Покойник с площади Бедфорд
Шрифт:
Телман же был твердо уверен, что прислуживать кому бы то ни было – социальное зло. Это базовое различие во мнениях приводило его и Грейси к массе других различий по любым вопросам социальной справедливости и во взглядах на жизнь. Кроме того, мисс Фиппс по природе своей была веселым и открытым человеком, а помощник Томаса – мрачным пессимистом. И ни один из них не понимал, что их объединяло обостренное чувство справедливости, ненависть ко лжи и желание работать и жертвовать своими собственными удобствами в борьбе за то дело, которое они считали правым.
– Это дело расследует инспектор Телман, –
– Не думаю, што нам стоит ждать от его помощи, – заметила Грейси, слегка наморщив носик. – Думаю, што по-своему он умен, – добавила она явно через силу. – Но это не тот человек, хто будет беспокоиться о хенералах и всяких таких людях.
– Это-то я знаю, – была вынуждена признать ее хозяйка, вспоминая мнение Телмана обо всех наследуемых привилегиях. Инспектор, без сомнения, знал, что во времена Балантайна звания в армии покупались. – Но другого у нас нет.
– Вы считаете, што с ним надо посудачить? – Грейси явно была озадачена.
– Вот именно, – в голове Шарлотты быстро формировался план, хотя пока он был еще далек от совершенства. – Его можно убедить делиться с нами добытой информацией.
– Вы так думаете? – Горничная расплылась в улыбке. – То ись ежели вы его попросите?
– Думаю, что ему больше понравится, если это сделаешь ты.
– Я?! Да он ничо мине не скажет! Он заявит, что миня это не касается. Могу себе представить его физиономию, ежли я зачну задавать ему вопросы о работе… Сразу же скажет, шобы я занималась своими делами.
Миссис Питт глубоко вздохнула и пошла ва-банк:
– А что, если мы сделаем так, чтобы он отчитывался перед хозяином не в участке, а здесь, дома? И что, если в тот момент, когда он придет с отчетом, хозяина дома не окажется?
– А как мы это заделаем? – Грейси явно растерялась.
Шарлотта вспомнила, с каким выражением лица Телман смотрел на ее служанку в последний раз, когда она видела их вместе.
– Думаю, что это не так сложно, если ты будешь себя хорошо с ним вести, – объявила она.
Мисс Фиппс открыла рот, чтобы ответить, а потом вдруг резко покраснела.
– Думаю, што смогу, ежели это так важно…
– Спасибо тебе. Я тебе очень благодарна, – лучезарно улыбнулась ее хозяйка. – Послушай, нам надо будет все очень тщательно спланировать, и, думаю, каждый раз это у нас получаться не будет. Может быть, понадобится использовать разные увертки.
– Использовать чего? – скривилась Грейси.
– Ну, не совсем правду. Но это только изредка.
– Ах, вот оно как… што ж, понятно. – Девушка улыбнулась и потянулась за вторым куском бисквита. Арчи проснулся в бельевой корзинке, потянулся и замурлыкал.
Когда инспектор Телман занялся идентификацией тела, найденного на ступенях дома Балантайна, начал он, естественно, с морга. Обследование трупов было частью его повседневной работы, от чего, впрочем, занятие это не становилось более приятным. Начать с того, что все тела, которые он там видел, были голыми, а это вторжение в интимную область человека, которого полицейский не мог избежать. Сэмюэль чувствовал себя не в своей тарелке, хотя и понимал, что это необходимо. Кроме того, запахи мертвой плоти, формальдегида и карболки выворачивали ему желудок,
В случае с телом с Бедфорд-сквер даже самое тщательное исследование трупа в морге ничего не добавило к тому, что он увидел в первые минуты после обнаружения покойника при свете полицейского фонаря. Мертвец оказался очень худым и жилистым. Его кожа была белой и мягкой там, где ее закрывала одежда, и дубленой там, где она была не защищена. Создавалось впечатление, что убитый проводил очень много времени на свежем воздухе. В то же время его руки не были руками рабочего. На теле имелось несколько свежих ран, как будто он отчаянно сражался за свою жизнь. Особенно пострадали костяшки пальцев. А потом ему нанесли очень сильный удар по голове, который оказался смертельным.
По мнению Телмана, убитому было около пятидесяти лет. На его теле можно было обнаружить с полдесятка старых шрамов, разных размеров и форм. Ни один из них не был от какой-то серьезной раны – такая коллекция могла бы появиться у любого мужчины, занимавшегося опасной работой или ведущего уличную жизнь. Только один из рубцов составлял исключение: длинный тонкий шрам с левой стороны грудной клетки, как от удара ножом.
Наконец инспектор закрыл тело простыней и перешел к одежде убитого. Она была сильно поношенной, грязной, и было видно, что за ней совсем не следили. Подметки ботинок явно нуждались в ремонте: они выглядели так, как должны были выглядеть ботинки человека, проведшего предыдущую ночь (а может быть, и весь предыдущий день) на улице. Ничего путного они рассказать не могли.
А вот содержимое карманов жертвы представляло определенный интерес. Конечно, самой интересной вещью в них была табакерка, которая сейчас находилась у Питта. Телман терялся в догадках, почему она оказалась в кармане убитого – наверное, этому можно было найти с десяток объяснений, причем все они предусматривали участие генерала Балантайна. Однако Томас сказал, что сам займется табакеркой. Год назад инспектор не поверил бы ему, считая, что начальник хочет защитить очередного аристократа от справедливой кары за его проступки. Теперь он знал, что Томас не поступил бы так, но это все равно его раздражало.
Единственной уликой, помимо табакерки, которая могла привести к выяснению личности пострадавшего или его убийцы, был счет за три пары носков. Телман был удивлен, что человек, находящийся в таких тяжелых условиях, как убитый, покупает носки в магазине, который выдает счета с собственным названием на бланке. Скорее он должен был купить их у уличного торговца или на рынке. Однако счет был налицо, и полицейский обязан был распутать эту ниточку.
Он был рад вновь выйти на солнце и вдохнуть относительно чистый уличный воздух, пахнущий дымом, лошадиным навозом и миазмами сточных канав. Сэмюэля окружили звуки проезжающих экипажей, крики уличных торговцев и стук копыт по брусчатке мостовой, а вдали раздавались звуки шарманки и немузыкальный свист посыльного.