Покойный г-н Галле
Шрифт:
И все-таки разве не вглядывается он с некоторым страхом в темные углы комнаты?
В Сен-Фаржо, вероятно, уже погас свет в спальне, а г-жа Галле с волосами, накрученными на бигуди, забыв о собственном достоинстве, тихо плачет, глядя на пустое место рядом с собой в постели.
Ее могли бы утешить сестры и зятья, из которых
Мегрэ вяло пожал руку рассеянному Тардивону, наблюдавшему за действиями автомобилистов, которые решили ужинать и танцевать в зале.
Звуки шагов комиссара гулко раздавались на пустынном висячем мосту. В песчаных берегах почти неслышно струилась река.
Он представил себе Анри, постаревшего на несколько лет, с землистым лицом, с удлинившимися и ставшими еще тоньше губами в обществе Элеоноры, черты которой с возрастом обострились, а весь ее облик стал комичным.
Наверное, они будут ссориться по любому поводу. В особенности из-за своих пятисот тысяч франков...
Эти двое наверняка их накопят.
– Можешь говорить что угодно, но твой отец...
– Запрещаю тебе дурно отзываться о моем отце... Кем ты была, когда я тебя встретил?
– Ты это прекрасно знал...
До самого Парижа он спал тяжелым сном, в котором кишели омерзительные расплывчатые фигуры.
Собираясь заплатить за кофе с коньяком, который он залпом выпил в буфете на Лионском вокзале, он вытащил из кармана проспект отеля "Луара".
Рядом с ним скромно одетая девушка ела рогалик, макая его в чашку шоколада. Он оставил проспект на стойке.
Выйдя на улицу, Мегрэ обернулся и увидел, что девушка мечтательно рассматривает висячий мост и несколько деревьев, окружающих заведение г-на Тардивона.
"Может быть, она будет ночевать в той самой комнате", - подумал Мегрэ. А Сент-Илэр в зеленоватом охотничьем костюме предложит ей выпить
– Можно подумать, ты возвращаешься с похорон, - заметила г-жа Мегрэ, когда он вошел к себе в квартиру на бульваре Ришар-Ленуар.
– Ты хоть перекусил?
– Ты права, - произнес он, с удовольствием глядя на знакомую обстановку.
– Раз он похоронен...
И добавил, хотя она все равно не могла его понять:
– Все-таки я предпочитаю заниматься настоящими мертвецами, убитыми настоящими убийцами. Разбуди меня в одиннадцать. Мне нужно подать донесение шефу.
Он не отважился признаться, что не собирается спать, а думает о том, как составить рапорт. Если изложить все как есть, г-жа Галле лишится трехсот тысяч франков страховки, возненавидит сына, а заодно Элеонору и Тибюрса де Сент-Илэра, снова рассорится с сестрами и зятьями.
Он представил себе это дело, в котором переплелись интересы многих людей, их неприязнь друг к другу, бесконечные судебные процессы. Быть может, какой-нибудь дотошный судья даже велит эксгумировать - для повторной экспертизы - тело Галле.
Мегрэ отослал вдове фотографию покойного. Ему этот выцветший портрет был уже не нужен.
"Правая его щека стала красной. Хлынула кровь. А он все стоял, глядя в одну точку, словно ждал чего-то".
– Покоя, черт возьми, вот чего он ждал!
– проворчал Мегрэ, поднимаясь с постели раньше назначенного часа.
Немного позже, опустив голову, он докладывал шефу:
– Считайте, что это неудача. Придется прекратить это запутанное дело.
А сам тем временем думал:
"Врач утверждает, что он прожил бы еще не больше трех лет. Ничего страшного, если страховая компания понесет урон в шестьдесят тысяч франков: ее капитал составляет девяносто миллионов..."
1930г.