Покойный господин Галле
Шрифт:
– Когда закрываются ярмарочные палатки?
– В двенадцать ночи. По инструкции.
– Значит, преступление было совершено до полуночи и еще никто в гостинице не спал.
Каждый из собеседников следил лишь за ходом собственных мыслей, поэтому разговор не клеился.
– Да, еще он называл себя господином Клеманом. Должно быть, хозяин гостиницы уже говорил вам? Он бывал здесь наездами – примерно раз в полгода. Остановился тут впервые лет десять назад. И всегда – под именем господина Клемана, орлеанского рантье.
– У него был с собой чемоданчик, с каким обычно
– Нет, я не заметил ничего похожего в его номере. Но в гостинице вам скажут точно… Господин Тардивон! Можно вас на минутку? Это комиссар из Парижа. Его интересует, возил ли с собой господин Клеман чемоданчик, какие бывают у коммивояжеров?
– С образцами изделий из серебра, – уточнил комиссар.
– Нет, обычно у него была дорожная сумка с вещами.
Он очень аккуратно одевался. Я ни разу не видел его в пиджаке, всегда в черной или темно-серой визитке.
– Благодарю вас.
И Мегрэ стал размышлять о фирме «Ньель и компания», главным представителем которой в Нормандии был г-н Галле. Эта фирма специализировалась на изготовления изделий из серебра – безделушек, изящных бокалов, столовых приборов, корзиночек для фруктов, ножей для разрезания бумаги, лопаток дня торта.
Мегрэ съел кусочек миндального пирожного, которое поставила перед ним официантка, и набил трубку.
– Рюмку коньяка? – предложил Тардивон.
– Пожалуй.
Хозяин сам принес бутылку и подсел к полицейским.
– Значит, вы, комиссар, будете вести следствие? Недурная история, правда? И это в самом начале сезона! Могу вам сообщить, что утром семеро клиентов уже переселились в другой отель… Ваше здоровье! Что же касается господина Клемана – я привык называть его так… Впрочем, кому могло прийти в голову, что это не настоящая его фамилия?
Терраса пустела. Официант оттаскивал к стене ящики с лавровыми деревцами, днем стоявшие между столиками.
По противоположному берегу прошел товарный поезд, и все машинально проводили взглядом тянувшийся вдоль подножия холма красноватый отблеск Тардивон начинал карьеру поваром в богатых домах и сохранил степенность и слегка снисходительную манеру говорить, доверительно наклонившись к собеседнику.
– Самое любопытное, – заметил он, грея рюмку с арманьяком в ладонях, – что, сложись все чуть-чуть иначе, преступление могло бы не произойти.
– Ярмарка! – поторопился вставить Гренье, взглянув на комиссара.
– Нет, я имею в виду другое. Когда в субботу утром приехал господин Клеман, я предложил ему голубую комнату, окнами выходящую на крапивную дорогу, как мы говорим. Эта дорога слева от вас. А называют ее так потому, что с тех пор, как по ней никто не ходит, она вся заросла крапивой.
– Почему по ней не ходят?
– Видите ту стену? Это поместье Сент-Илэра. У нас здесь принято говорить Маленький замок, в отличие от старого Сансерского замка над рекой. Вон, видите отсюда башенки? Вокруг прекрасный парк… Ну так вот, раньше, Когда еще не существовало отеля «Луара», этот парк доходил прямо до сюда, а главные ворота с кованой решеткой были расположены как раз в конце крапивной дороги. Решетка еще сохранилась, но воротами
Ведь его номер лучше! Во дворе куры, гуси. Все время достают воду из колодца, и хотя цепь смазана, она все равно скрипит. Он не настаивал… Но подумать только, будь у меня тогда свободная комната окнами во двор… он был бы жив!
– Почему? – полюбопытствовал Мегрэ.
– Вы разве не знаете, что стреляли по меньшей мере с шести метров? А вся комната не больше пяти. Значит, убийца находился снаружи. Воспользовался тем, что крапивная дорога безлюдна. Стрелять со двора он не смог бы.
Кроме того, выстрел бы услышали. Еще по рюмке, господа?
Разумеется, я угощаю.
– Даже две! – произнес комиссар.
– Что две? – спросил Гренье.
– Две случайности. Прежде всего, праздник. Шум заглушил выстрел. Во-вторых, все комнаты с окнами, выходящими во двор, оказались заняты.
Он повернулся к Тардивону, наполнявшему рюмки.
– Сколько у вас в данный момент постояльцев?
– Тридцать четыре вместе с детьми.
– Никто не уехал после убийства?
– Я же сказал, семь человек. Семья из парижского пригорода, кажется, из Сен-Дени. Сам он как будто механик, жена, теща, свояченица и ребятишки. Люди, кстати, довольно дурно воспитанные, и я не возражал, чтобы они перебрались в другой отель. У каждого своя клиентура. Любой подтвердит вам, что у нас останавливается только приличная публика.
– А как господин Клеман проводил время?
– Трудно сказать. Ходил пешком. Мне даже пришла в голову мысль, что где-то в окрестностях у него живет незаконный ребенок. Но это всего лишь догадки: всегда ведь хочется разобраться что к чему… Очень вежливый человек, но такой грустный. Ни разу не видел, чтобы он ел за общим столом – зимой у нас здесь всегда общий стол. Предпочитал сидеть один где-нибудь в уголке.
Мегрэ достал из кармана дешевую записную книжку в черной клеенчатой обложке, какими обычно пользуются прачки, и пометил карандашом:
1. Телеграмма в Руан.
2. Телеграмма в фирму «Ньель».
3. Осмотр двора.
4. Справки о поместье Сент-Илэра.
5. Отпечатки пальцев на ноже.
6. Список постояльцев.
7. Семья механика, съехавшая из гостиницы.
8. Лица, уехавшие из Сансера в воскресенье 26-го.
9. Официальное объявление: тем, кто видел г-на Клемана в субботу 25-го, назначается вознаграждение.
Коллега из Невера, не переставая улыбаться, следил за действиями Мегрэ.
– Ну, как? У вас уже возникли какие-то идеи?