Покровитель влюбленных
Шрифт:
– Так, и что сказал? В подробностях!
– Да что там в подробностях говорить-то! Ну, сказал, что баба приходила, Артема искала. Что на белом "Опеле" была. Еще номер сказал. Ну и… все.
– А они что?
– Ничего. Спасибо сказали, и все!
– Они никак не объяснили при первой встрече, зачем им Артем?
– Объяснили, – хмыкнул Павел. – Сказали, что долг ему хотят вернуть. Я в такую мулю, конечно, не поверил…
– И все-таки сдал приятеля? Ну, то есть не его самого, а меня. Но это практически все равно. Значит, ты и Артема бы сдал точно так же!
– А вы что, не сдали бы? – неожиданно переходя
– Не знаю. Но постаралась бы предпринять все, чтобы не сдавать друга, – твердо ответила я. – Да и директор твой, Михаил Васильевич, никого сдавать не стал.
– Ему хорошо, он начальник, – ворчливо проговорил Мохов. – А я лично человек подневольный, от всех зависимый. К тому же Артем мне и не друг вовсе. Так, напарник… Да мне вообще все эти разборки по барабану! Я и знать их не желаю! Я… Я вообще уволюсь! – как-то истерически выкрикнул он и всхлипнул.
– Ладно, ладно, успокойся, – похлопала я его по плечу рукояткой ствола. – Мобильник в куртке, говоришь?
Мохов кивнул, не отвечая. Он продолжал всхлипывать, левой рукой размазывая по щекам слезы. Я тем временем залезла в карман его куртки и выудила телефон. Просмотрев список вызовов, я увидела, что в двенадцать тридцать был произведен звонок на номер, который был сохранен в телефонной книге под надписью "Санек".
– Это они? – спросила я, сунув телефон Мохову под нос.
– Угу, – пробурчал тот.
– Ну вот что, парень, телефон я у тебя забираю во временное пользование, – деловито проинформировала я Павла.
Тот раскрыл было рот, чтобы высказать какие-то свои возражения по этому вопросу, но потом раздумал. Вид у него стал какой-то вялый и безразличный.
– Сейчас я тебя освобожу и оставлю в покое, – пообещала я. – И можешь мирно ложиться баиньки. Но запомни: если ты каким-то образом передашь этим двоим о нашем разговоре – лучше бы тебе вообще на свет не рождаться.
– Да пошли вы все! – грубо выкрикнул Мохов. – Мне вообще ваши разборки по барабану.
Я молча перерезала скотч ножницами, и Мохов сразу же вскочил на ноги. Но вступать со мной в разбирательства он не стал, просто молча смотрел и ждал, когда я уйду. Я не стала задерживаться. Сунув моховский мобильник в сумку, я двинулась к выходу. Теперь мне было с чем идти в милицию.
ГЛАВА 7
Я твердо решила, что без помощи правоохранительных органов мне не обойтись. Но, к сожалению, знакомых в питерской милиции у меня не было. Но этот факт не останавливал меня. Я прекрасно понимала, что у меня есть возможность позвонить в Тарасов, подполковнику Мельникову, например, или полковнику Кирьянову, которые, в свою очередь, могли связаться с Питером и, объяснив, кто я такая, попросить оказать мне помощь. И я бы так и сделала, если бы не знала, что капитан тарасовского Кировского РУВД Гарик Папазян в настоящий момент находится в Питере. Поэтому я на всякий случай еще раз набрала его номер.
На сей раз телефон оказался включен, и я услышала довольно бодрый голос Гарика:
– Таня-джан? Привет, дорогая, где ты?
– Ты лучше скажи, где ты! – чуть не закричала я.
– Я в гостинице, – весело поведал Папазян. – Я…
– Я сейчас приеду, немедленно! – оборвала я его. – Номер какой?
– Триста
Но тем, что там про меня подумал Гарик, я не заморачивалась. Я была рада тому, что он нашелся, и поэтому теперь вовсю спешила к гостинице "Ярославская".
Папазян ждал меня в вестибюле, и вид у него был встревоженный. Увидев меня, он лишь мельком скользнул по моей фигуре взглядом, но остался равнодушным. Взгляд его озабоченно скользил по дверям гостиницы и по входящим.
– Привет, Гарик, – подходя почти вплотную, невесело улыбнулась я.
Папазян нахмурился, потом лицо его просветлело:
– Таня? – он взял меня за руку. – Что это значит? Что за маскарад?
– Это значит, что наступил тот самый момент, Гарик, когда ты можешь мне помочь, – решительно взяла я его под локоть. – Мы можем поговорить у тебя?
– Конечно! – с готовностью произнес Папазян и повел меня к лифту.
Мы поднялись на третий этаж, и Гарик провел меня в свой номер. Он был двухместным, но в данный момент там находились только мы с Папазяном.
Присев на диван, я на одном дыхании рассказала Гарику все, что произошло со мной с того момента, как мы расстались с ним на площади вокзала. Папазян слушал внимательно и сосредоточенно.
– Он точно тебя не сдаст? Уверена? – спросил он, когда я закончила.
– Думаю, точно, – кивнула я. – Во-первых, у него больше нет телефона. Вряд ли он помнит наизусть все записанные в нем номера. Во-вторых, ему и сообщать-то обо мне нечего – он же ничего не знает! Утром он знал хотя бы, на какой я машине, но теперь и эта информация не актуальна: машинка-то в переулке стоит. Надо бы ее забрать, кстати, а то она там стоит, родимая, а денежки-то идут.
– Ты типичный рационал! – рассмеялся Папазян. – Ее жизни опасность угрожает, а она беспокоиться, как лишнего не переплатить!
– Кто же любит переплачивать, Гарик, – вздохнула я. – Тем более что деньги не мои, а моей клиентки, которая, между прочим, не для себя старается, а для подруги. И мне как-то не хочется пользоваться ситуацией и тратить ее средства направо и налево! Тем более что она не производит впечатления уставшей от роскоши дамы. И у нее двое детей!
– Ладно, ладно, не грузи меня так сильно, я же просто пошутил! – примирительно замахал руками Гарик. – Просто хотел немного разрядить обстановку. Ты вообще знаешь, как я перепугался после твоего звонка? Не веришь?
– Верю, – серьезно ответила я. – Поверила, когда увидела, что ты меня не узнал. Что принял за другую женщину, а разглядывать не стал, чего ни за что бы не сделал в другой ситуации. При твоей-то любвеобильности…
– Ты все неправильно понимаешь! – категорически заявил Папазян. – Ты делаешь из меня какого-то бабника, любвеобильного ко всем подряд! А я всего лишь любвеобилен к тебе одной!
Папазян шагнул мне навстречу и крепко сжал мои руки. Признаться, в тот момент я была очень рада и даже благодарна ему за то, что он переживает за меня, за то, что готов помочь, и даже просто за то, что он оказался на месте и у него был включен телефон. Но на лирические отступления у меня не было ни времени, ни желания, поэтому я быстро, мягко, но решительно отстранилась и спросила: