Покровители

Холлс Стейси

Алиса с интересом разглядывала высокие потолки, темные углы и канделябры. Прежде чем направиться к лестнице, я постаралась как можно увереннее улыбнуться ей, надеясь показать, что мне не впервой приглашать в дом гостей.

* * *

Никто из слуг не предложил мне помочь сменить дорожный костюм, хотя, учитывая, каким он стал мокрым и грязным, снять его было весьма непросто даже двумя руками, не говоря уж об одной. Перевязанное запястье болело. Пак с любопытством принюхивался ко мне, а сама я, наконец раздевшись, по привычке сунула руку между ног, проверяя, не началось ли кровотечение. Мне понадобилось едва ли не полчаса, чтобы облачиться в чистую юбку

и платье, но в итоге я спустилась по лестнице в сопровождении Пака. Из гостиной, расположенной на первом этаже в задней части дома, уже доносились голоса, и когда я открыла дверь, то на меня устремили взгляды два приветливых лица.

– Ричард!

Он подошел ко мне и смущенно поцеловал меня в щеку, оценивающе глянув на мое запястье.

– Я как раз уже собирался к вам на помощь… ангел мой… Что за история с вашей лошадью, как она могла сбросить вас? И что это за изобретение? Надо заметить, прекрасный экспромпт. Это ваших рук дело, мисс Грей? Флитвуд, вам очень больно? Надеюсь, ваши травмы ограничились рукой и легким испугом?

Как обычно, обстрелянная залпом вопросов Ричарда, я пришла в смятение, не зная, на какой же из них ответить сначала. Не пытаясь высвободить рук из его захвата, я молча взглянула на Алису, но не заметила на ее спокойном лице ни намека на тему их разговора. Гостиная была невелика, но Алиса в ней выглядела еще более уныло, и ее выцветшее грязноватое платье резко выделялось на фоне изысканно живописных турецких ковров и стенных панелей теплого медового оттенка. В домашних стенах она воспринималась иначе… почти нормальной – более молодой, вероятно, лет на двадцать с небольшим.

– Вы не ожидали меня увидеть? Но разве вы забыли, что я собирался уезжать только вечером?

Почувствовав слабость, я с помощью Ричарда опустилась в одно из полированных дубовых кресел около камина, где, хвала Господу, весело потрескивали дрова. Прежде чем мне удалось вымолвить хоть слово, Марджери принесла поднос с хлебом, сыром, фруктами и кувшином эля и удалилась, выразительно посмотрев на Алису и ее испачканные руки.

– Твои руки… может быть, я прикажу принести воды? – обратилась я к Ричарду, который уже наливал эль в два кубка. – Алиса помогла мне забраться на лошадь.

– Наш лесной ангел, – провозгласил он, протянув ей один из кубков.

Вытерев руки передником, она взяла кубок и с заметным удовольствием утолила жажду. Заметив устремленный на меня взгляд серых глаз Ричарда, я вдруг осознала, что он ждет от меня каких-то объяснений.

– Так у нас все благополучно?

Он пребывал в хорошем настроение, как обычно, веселом и бодром. Порой в его обществе у меня возникало ощущение, будто я облачилась в мрачную пессимистическую мантию и никак не могу от нее избавиться, однако если бы нечто подобное накинули на плечи ему, он сбросил бы ее с легкостью, точно мокрая собака, стряхивающая с себя воду.

– Да, все благополучно, – ответила я, уверенно улыбнувшись. И мысленно добавила: «Пока благополучно».

Он опустился передо мной на колено и, поцеловав мою здоровую руку, вложил в нее кубок эля.

– Простите, дамы, но я ненадолго покину вас, предоставив возможность поболтать о французских кринолинах, ибо мне пора переодеться. Полагаю, я могу отложить на денек свою поездку. Кроме того, грядет Пасха, а в честь такого праздника не грех и отложить хозяйственные дела.

Я внутренне возликовала, но он так быстро удалился, захватив по пути гроздь винограда, что мне не удалось высказать ему свою благодарность. Я посмотрела на Алису, размышляя, какое впечатление мог произвести на нее мой муж, но она выглядела просто усталой, уголки ее губ печально опустились, а пряди волос беспорядочно

выбились из-под чепца. До меня вновь донесся слабый аромат лаванды. Охваченные пламенем поленья дружно потрескивали, наполняя комнату легким и уютным духом.

– Что такое французский кринолин? – спросила Алиса, нарушая молчание.

Я едва не рассмеялась, обрадовавшись, что легко могу ответить ей.

– Это такая юбка с обручами из китового уса, они вшиты в нее с изнанки, для придания ей пышной формы. Ты еще не слышала о такой моде?

Она покачала головой и опять спросила:

– Как ваше запястье? Вам нужно потуже перебинтовать его.

– Нормально. – Я осторожно потрогала руку. – У меня большой опыт падений с лошади. Мой знакомый, Роджер, говорит, что человека нельзя назвать наездником, если он не свалился с коня хотя бы семь раз, и еще разок – на счастье. А ты, наверное, тоже частенько падала, торопясь выехать к женщинам, чтобы принять роды?

– У меня нет лошади.

– Как это – нет лошади? – потрясенно переспросила я. – Тогда как же ты добираешься к роженицам?

Уголки ее губ тронула легкая улыбка.

– Пешком. Или, если йомен [9] присылает за мной слугу, то иногда он подвозит меня, – должно быть, видя мое изумление, она добавила: – Зачастую дети не торопятся появиться на этот свет.

– Надо же, я и не знала. – Я почувствовала на себе взгляд ее горящих огоньками глаз. – Но, пожалуйста, садись за стол и поешь.

9

Йомен – крестьянин в Англии XIV–XVIII вв., ведший, как правило, самостоятельное хозяйство, мелкий землевладелец или фермер.

Она неохотно подчинилась.

– Я не могу надолго задерживаться, скоро… мне надо будет уйти. – Я кивнула, отметив, как ловко, взяв нож длинными пальцами, она отрезала кусочек сыра. – А это будет ваш первый ребенок?

– Да, – ответила я.

И внезапно я осознала, что ответ мой прозвучал так же натянуто, как ее, когда она ответила, что у нее нет детей. Она спокойно подкреплялась сыром с хлебом, а я задумчиво крутила на пальце обручальное кольцо. Ради чего я пригласила ее в нашу гостиную, если не для того, чтобы выразить благодарность? Мне вспомнился озабоченный вопрос Ричарда. Все благополучно. Но надолго ли? Что-то в Алисе располагало к доверию: хотя бы уж то, как она, не вымолвив ни слова, усмирила мою лошадь на той полянке.

– Я уже потеряла троих детей, – быстро добавила я.

Она положила нож, откинулась на спинку кресла и вытерла руки передником, смахнув крошки с пальцев. Я не смела взглянуть ей в лицо и старательно разглядывала ковер, заметив разбросанные там и сям рыжие шерстинки Пака, такие тонкие, что они прекрасно гармонировали с ковровым узором.

– Очень жаль. – Ее голос был полон доброжелательного сочувствия.

Я погладила гриву одного из деревянных львов на подлокотнике кресла.

– Моя мать считает, что я не способна иметь детей. Ей нравится напоминать мне, что я не способна исполнить долг жены.

Молчание девушки в стоящем напротив меня кресле казалось задумчиво терпеливым.

– На каком сроке вы их теряли?

– Все они умерли, не родившись. – Я слегка потянула за кончик золотую нитку из парчовой ткани юбки и попыталась вставить его обратно. – После первой потери Ричард забеспокоился и нанял женщину, чтобы приглядывать за мной.

– Как это, приглядывать?

– Следить, чтобы я правильно питалась, ну и вообще хорошо себя вела. Он очень беспокоился, – повторила я.

– За вас или за ребенка?