Покрышкин
Шрифт:
А чего стоит выдержка из документов дивизионной комсомольской организации: «Не ладилось с полетами у комсомольца Речкалова: то он полетит и не выдержит направления, разобьет самолет при взлете, то побьет самолет при посадке, то оторвется от группы. Однажды он вылетел в паре на уничтожении «рамы» (ФВ-189), корректировавшей стрельбу немецкой артиллерии. «Раму» не нашел, хотя радиостанция наведения и наводила его на немецкий самолет, и, проболтавшись в воздухе, он сел и доложил командиру полка, что сбил Ю-88. Приехавший с радиостанции наведения командир дивизии — генерал Борман, возмутившись таким поступком Речкалова, хотел посадить его на гауптвахту. За ложное донесение и трусость комсомольца Речкалова вызвали на комсомольское бюро
14 июля 1944-го Речкалов выводит из боя группу, оставив комдива Покрышкина наедине с противником на самолете с неисправной радиостанцией. Александр Иванович пишет:
«После посадки с возмущением говорю:
— Вы что же это, оставили командира дивизии одного, на съедение «фоккерам» и ушли без моей команды?
— Горючего оставалось мало. Я дал команду уходить домой, — оправдывался Речкалов.
— А кто дал вам это право?! Вы были только ведущий звена в группе, командиром которой был я. Вы же хорошо знали, что у меня приемник неисправен и вашу команду я не услышу. Это у вас, Речкалов, не первый случай оставления в опасности летчиков. В моей группе вы больше летать не будете. В бою необходимо полное доверие друг к другу».
Или заглянем в книгу воспоминаний К. В. Сухова. Он довольно откровенно для тех лет описывает два эпизода. В одном из них, 31 мая 1944-го в бою над Яссами, Речкалов, командир группы, вместо задачи прикрытия атакующих, бросается сам на бомбардировщиков, чтобы увеличить свой счет сбитых, в результате чего был пропущен удар немецких истребителей и погибли двое летчиков полка, а один попал в плен. В другом — «ноль-пятый» (Речкалов) заявил о сбитии двух «фоккеров» при расходе лишь нескольких патронов из боекомплекта и отключенном фотокинопулемете. Этому успеху никто не поверил. Покрышкин бросает Речкалову: «Ты что же — решил чужие победы присвоить себе? Мало своих?»
Эти и другие случаи и позволили Покрышкину сказать о Речкалове: «Пренебрежение к подчиненным летчикам и его аморальное поведение обострили неприязнь к нему летного состава».
В своих мемуарах, написанных в годы, когда военная и политическая цензура заставляла о многом умалчивать, Александр Иванович не мог сказать всего. Да и никому особенно не хотелось выносить сор из избы, учитывая, конечно, и реальные боевые заслуги Речкалова, которых у него не отнять. Ведь он был учеником Покрышкина, пройдя в его эскадрилье подготовку к Кубанскому сражению, где и стал известным.
Послевоенная служба Григория Андреевича не сложилась, везде его преследовали служебные и личные «неурядицы», что и неудивительно…
Так что писать о «непререкаемом авторитете» этого летчика и командира можно лишь теперь, когда уже нет с нами почти никого из участников и очевидцев.
Но летчица и комсомольский вожак Ирина Викторовна Дрягина, с которой автор этих строк встретился летом 2012 года, и сегодня говорит:
«Никакого авторитета у Речкалова не было. Он очень любил уходить на свободную охоту. Прилетал и докладывал, сколько сбил. Многие ему не верили. Мне об этом говорили летчики Николай Трофимов, Николай Старчиков, Иван Руденко, Иван Бабак и Михаил Петров из 100-го полка. Когда я пришла в дивизию, многие помнили комсомольское собрание, на котором Речкалов вынужден был признаться, что солгал командованию о сбитом Ю-88. А единожды солгав, кто тебе поверит?!
Вечно он хитрил. Была у него, так сказать, предпринимательская жилка, когда стал командиром полка, все что-то обменивал, горючее на спирт…
Могли ему, его победам завидовать Покрышкин? Ни в коем случае. Александр Иванович был этого чувства лишен. Он остался в памяти всех летчиков дивизии как самый правдивый, скромный, справедливый, как самый смелый.
Звание трижды Героя
Так что еще раз вспомним слова соратника Покрышкина по боям в 1941–1942 годах летчика Бориса Колесникова: «Александр Иванович дал очень точную и справедливую оценку тем, кто с ним летал, и тем, кто им командовал».
…Нелегкое решение принял Покрышкин в ноябре 1944 года. После гибели в тренировочном полете на Аа-7 Александра Клубова Покрышкин отказывается от перевооружения дивизии с американских «аэрокобр» на советские самолеты. А ведь комдив уже дал высокую оценку истребителям А. С. Лавочкина. Центральная пресса уже сообщила о вручении в торжественной обстановке прославленному летчику и его дивизии новых самолетов… Но комдив понял, что перевооружение с хорошо освоенной техники на новую может стоить еще не одной жертвы перед началом и в ходе решающего наступления. Нет, как говорится, коней на переправе не меняют. А ведь Покрышкин знал, что его награждение третьей медалью «Золотая Звезда» задержалось на несколько месяцев потому, что были возражения и такого плана, что воюет и побеждает Покрышкин на американской технике, тем самым поднимая ее престиж…
Но не было для Покрышкина ничего дороже жизни боевых товарищей. Не было, нет и не будет до конца его дней.
Что же касается американских поставок Советскому Союзу в рамках закона о ленд-лизе (этот закон с официальным названием «Акт содействия обороне США» был принят конгрессом 8 марта 1941 года), то здесь пора уйти от крайностей и по прошествии лет дать разумную оценку.
В годы холодной войны между СССР и США объем и значимость поставок в советской литературе стремились занизить, свести до 3–5 % и от американского и от советского производства того или иного вида вооружений. Бывшему командиру 9-й гвардейской дивизии И. М. Дзусову приходилось даже писать в своей книге, что на Кубани его летчики воевали на Як-3…
В последние же годы пересмотра всего и вся такой автор, как Б. Соколов, в книге «Правда о Великой Отечественной войне» (СПб., 1998) делает вывод: «Без западных поставок Советской Союз не только не смог бы выиграть Великую Отечественную войну, но даже не был в состоянии противостоять германскому вторжению…» В этой и других своих книгах Б. Соколов доходит до утверждений, что «в тактическом и до некоторой степени в оперативном отношении вермахт выиграл Курскую битву». При том, что сам танковый стратег Германии Г. Гудериан признавал, что под Курском: «В результате провала наступления «Цитадель» мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя. Само собой разумеется, русские поспешили использовать свой успех. И уже больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику»(«Воспоминания солдата». Ростов-на-Дону, 1999).
Только у нас в стране появляются такие «мазохисты от истории»… Только у нас могут так преклоняться перед бывшим врагом и принижать свою победу.
Даже побежденные немецкие генералы и западные историки более объективны. Английский исследователь А. Кларк в книге «План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха» (М., 2002) пишет: «Выводы неутешительны для Запада. Представляется, что русские действительно могли выиграть эту войну самостоятельно или по меньшей мере остановить немцев без всякой помощи Запада. То облегчение, которое давало русским наше участие — отвлечение нескольких германских частей и оказание материальной помощи, — было второстепенным, но не решающим. То есть оно влияло на длительность, но не на исход борьбы».