Покрышкин
Шрифт:
Затем в летно-строевой аттестации появляются еще несколько строк, подписанных командиром эскадрильи капитаном Сидоровым и военным комиссаром эскадрильи старшим политруком Степановым: «С характеристикой на т. Покрышкина согласен. Т. Покрышкин допустил нечестность, скрывал социальное прошлое родителей (занимавшихся торговлей), что установлено только в конце сентября месяца. Может быть использован в истребительной авиации в должности летчика на самолете И-16. С присвоением звания лейтенант». Как видим, звание все-таки предложено
И в самые последние дни на Каче Покрышкину пришлось еще раз побороться за мечту. Александр Иванович вспоминал:
«Нам, моим друзьям — Мосягину, Лысенко, Гаврилову — и мне, предложили остаться в школе на должностях инструкторов. Мы понимали, что наше умение грамотно летать, наша выучка очень необходимы школе, ее новому пополнению. Но давняя мечта — стать боевым летчиком звала к заветной цели. Нам так трудно далась первая победа — поступление в школу, мы ее достигли, на отлично окончили учебу. И вот снова препятствие на избранном пути.
Направляемся к начальнику школы комбригу В. И. Иванову. Мы любили этого полного, подвижного, энергичного, прекрасно знавшего авиацию комбрига. Он, в прошлом артист-певец, образованный, подчеркнуто интеллигентный в обхождении с подчиненными, очень внимательно выслушал нас.
— Хорошо. Давайте тогда все поступим так, как вы — оставим Качу и отправимся на Халхин-Гол. Прекратим занятия и уедем. Я тоже хочу летать, хочу сражаться с врагом.
Мы молчали, посматривая один на одного.
— Какие из нас инструктора, товарищ комбриг? — начал прибедняться Лысенко.
— Это уже наша компетенция определять ваши деловые качества. Идите, оформляйтесь на должность инструкторов! — Комбригу уже изменяло терпение.
И тут мы, перемигнувшись, пошли на последний риск. Заговорил, как и условились, Лысенко:
— Мы, товарищ комбриг, от вашего кабинета не уйдем, пока не получим направление в части.
— Как так не уйдете?
— Ляжем под дверью и будем лежать.
— Столько мечтали, товарищ комбриг, о назначении в боевой полк, и вот.
— Ну, идите, ложитесь под дверью. Хочу посмотреть на вас, лежащих, — комбриг еле заметно улыбнулся.
Но Лысенко и впрямь готов был исполнить свое намерение. Он уже обернулся кругом и направился к выходу. И тут комбрига взорвало. Загремел его могучий голос, строгостью сверкнули глаза.
— Уезжайте! Мне такие инструктора не нужны! Но имейте в виду, что в жизни не все можно достичь упрямством. К нему еще нужно много других деловых качеств.
Он хорошо отчитал нас, а на прощанье пожелал счастья и удачи в боевой жизни».
Покрышкин стал одним из 826 истребителей, выпущенных на Каче в 1939-м. 22 декабря Покрышкину вместе с назначением на должность младшего летчика в 55-й истребительный авиационный полк присвоено звание — старший лейтенант. За семь с половиной лет службы он достиг довольно скромного командирского звания…
Настала пора прощания с
В 1944 году Покрышкин встретил своего инструктора, который остался в лейтенантском звании. Тот сделал вид, что не узнает ученика.
Слишком большая, по его мнению, между ними пролегла дистанция. Александр Иванович сам подошел к нему, а затем и помог. Работа инструктора у нас, как он считал, оценивалась несправедливо.
Но 1944 год в довоенном 1939-м — это далекое будущее, до которого доживут не все…
Покрышкин, собрав свой нехитрый холостяцкий багаж, отправился на Украину, в город Кировоград.
VI. В предвоенной мгле
Но недаром говорят, что сибиряки народ упрямый. Несмотря ни на что, твердо придерживался своей линии.
Командира полка, к которому явился представиться младший летчик Покрышкин, в штабе не оказалось. «Командир летает, представитесь ему после приземления», — сказал начальник штаба. Новичок немедленно отправился на аэродром. Увиденное стало для Александра Ивановича одним из сильнейших впечатлений предвоенных лет, настоящим откровением. Как вспоминал он:
«Самолеты взлетали и садились одиночно и звеньями четко, с большой плотностью на взлетной полосе. Это уже был более высокий класс летного мастерства по отношению к полетам курсантов в Каче.
Особенно меня поразил взлет одного истребителя И-16. После взлета и выдерживания над землей он круто взмыл вверх, резко, что называется на одном крыле, с заваливанием на спину вошел в левый разворот. У меня аж сердце сжало. Все, конец. И-16 машина строгая, не терпит перетягивания ручки управления и срывается в штопор. На такой малой высоте это неминуемая катастрофа. Но летчик так уверенно, без потери высоты и срыва в штопор развернулся на 90° и перешел в набор высоты, что я от изумления стоял завороженным.
— Ну, что разинул рот? Удивлен? — спросил стоящий рядом летчик.
— Вот это взлет! Кто взлетел?
— Кто? Командир полка Иванов. Летает как бог. — С гордостью подтвердил летчик.
Я с завистью подумал — вот как надо летать. А я-то считал себя летчиком. Да, есть чему поучиться у такого мастера».
Это был летный почерк аса, тот внезапный, резкий маневр, который приносит победу в воздушном бою. И который так не любили в летных школах осторожные или вынужденные быть осторожными инструкторы. И Покрышкина на Каче они «очистили» от увлечения резким энергичным пилотажем. Наставления требовали летать, как сетовали будущие герои с досадой, — плавненько, тихо, «тарелочкой». Как бы чего не случилось…