Покрышкин
Шрифт:
Чем же ему, познавшему до тонкостей законы войны в небе, было тогда быть особенно довольным? Тот же Н. Ф. Исаенко в своей книге «Вижу противника!»(Киев, 1981) пишет о том, что в середине апреля на Кубани из наших истребителей 150 были Яки и ЛаГГи, но хватало все тех же стареньких И-153, И-16. Подготовка летчиков оставляла желать лучшего. Исаенко, с трудом вырвавшегося на Кубань из инструкторов летного училища, перед боями сильно беспокоило то, что курсанты обучались по программе мирного времени. Никто из инструкторов на фронте не был, не знал опыта боев даже теоретически. И программа переучивания в 26-м ЗАПе составлялась без учета слабого уровня готовности выпускников училищ — сержантов. Менять что-либо
А у немцев, как уже говорилось, на вооружении появился Ме-109 новых модификаций G-2 и G-4. Этот самолет называли «солдатом тотальной войны», упор был сделан на скорость даже с некоторым ущербом для маневренности и управляемости. Появился на Кубани и такой сильный противник как «Фокке-вульф-190».
…Немцы контратаковали на земле и глушили бомбами с неба наше наступление у Крымской. До двадцати и более «мессершмиттов» сковывали боем патрульные группы, затем наносили массированные удары до сотни «юнкерсов». Советское командование посылало им навстречу лишь четверки и шестерки истребителей. Покрышкин пишет: «Глядя на них, хотелось встать посреди летного поля и не выпускать их в воздух такими мелкими группами». 15 апреля погиб командир звена Николай Науменко. Исаев запретил Покрышкину вылететь с ним вместе, восьмеркой. Приказ — сначала одна четверка, потом, через полчаса, другая — для «наращивания сил». Возражение Покрышкина командир полка обрывает.
«— Вы поняли мою задачу? — каким-то чужим голосом спрашивает Краев (так в «Небе войны» назван Исаев. — А.Т.). Его глаза наливаются непроницаемой чернотой.
…Что может знать о войне Краев?.. Он только посылает людей в огонь, только приказывает… именем Родины и народа».
Покрышкин ждет, когда командир уйдет в землянку, и все-таки взлетает на 15 минут раньше. Он успевает сорвать атаку последней девятки «юнкерсов», сбив ведущего. Но Науменко уже погиб. Он, по словам Александра Ивановича, «до конца выполнил свой священный долг бойца». Затем Покрышкин, предупрежденный Аркадием Федоровым по радио, в последний момент уходит из-под удара Ме-109, уже висевших в хвосте. В этом же бою были подбиты, но остались живы, еще двое гвардейцев.
С камнем на душе, сдерживая боль и гнев, Покрышкин идет к КП. Здесь встречает командующего 4-й воздушной армией генерала Науменко. И имя, и фамилия — как у погибшего товарища… Генерал знал Александра Ивановича лично с весны 1942 года по работе с трофейными «мессершмиттами».
— Покрышкин, ты почему такой злой? — спросил Науменко.
— Нельзя так воевать, товарищ генерал!
— Чем недоволен, говори!
Покрышкин говорит о наболевшем, о том, что летчики согласны удвоить число вылетов, чтобы не гибнуть в неравных боях. Необходимо усилить и разведку, радиоперехват. Надо раньше узнавать о подходе больших немецких групп.
— Ну что же, спасибо за откровенность. Мысли у тебя хорошие. Командование подумает над твоими предложениями.
В рукописи, не тронутой редакторами и цензорами, Александр Иванович пишет: «Надо было самим искать новые тактические приемы.
Пока командование думало, мы летали без изменений, мелкими группами».
И Покрышкин творит чудеса в кубанском небе. 11 апреля его группа сбивает в двух боях с десяткой и восьмеркой Ме-109 восемь немецких истребителей, три их них — сам комэск. 12 апреля Покрышкин в «волчьих свалках», как называли летчики групповые бои истребителей, сбил четыре «мессера»! Первого, ведущего группы, сразил «соколиным ударом», другого ведущего в лобовой атаке «взял на вертикальную линию прицела и пропустил через трассу
Мокрый от пота, измотанный перегрузками Александр Иванович после приземления не сразу покидает кабину. Распахнув дверцу, снова проигрывает в памяти перипетии тяжелейшего вылета… Группа сбила девять «мессеров», не потеряв ни одного! В штабе дивизии отказались верить: «Что-то вы там путаете. Еще раз подсчитайте». Но за боем наблюдал с пункта управления генерал К. А. Вершинин, объявивший благодарность всем летчикам шестерки и приказавший представить ведущего к ордену Красного Знамени.
В первую неделю боев на Кубани Покрышкин одерживает еще ряд побед. 10 апреля подбиты два Ю-88 и Ме-109 (их падений летчик не видел). 12 апреля, помимо четырех «мессеров», разваливается от трассы огня пополам ведущий колонны из трех девяток Ю-87. 16 апреля удается сбить три «лаптежника». И здесь в прицеле — ведущие девяток. После точных ударов от Ю-87 летят дюралюминиевые лохмотья. «Юнкерсы» не ожидали атаки еще до подлета к линии фронта, груз бомб мешал им маневрировать. Все свои бомбы немцы сбросили над занятой ими территорией. В это время по договоренности группа Фадеева расправлялась с «мессерами», посланными расчищать дорогу бомбардировщиком. В этом вылете без потерь со своей стороны было сбито 11 самолетов. В тот же день Покрышкин, который внимательно отслеживал все нюансы тактики противника, сбил «любителя легкой наживы», одного из пары Ме-109, подстерегавших наши Пе-2 уже после бомбометания, когда над своей территорией летчики успокаивались и теряли настороженность. На этом тактическом приеме Александр Иванович ловил немцев еще не однажды.
После первых же вылетов Покрышкин обращается к полковому инженеру по электрооборудованию Я. М. Жмудю:
— Товарищ инженер, вы что, собираетесь торговать снарядами на краснодарском базаре?
— Как торговать? Я что-то вас не пойму.
Выяснилось, что гашетка 37-мм пушки, главного оружия «аэрокобры», расположена менее удобно, чем пулеметная. Поэтому даже после продолжительного боя летчики возвращались с неизрасходованными снарядами.
На самолете Покрышкина, опять же вопреки инструкции, спуск всего оружия был переделан на одну гашетку. Это было оправдано только при условии снайперского огня, ведь весь боекомплект был рассчитан на восемь секунд беспрерывной стрельбы. Результаты покрышкинских залпов — шок для немецких летчиков! В газете позднее приводили слова однополчан Покрышкина: «Разве он стреляет? Он наваливается всем огнем, сжигает, как доменная печь».
Всего за семь дней Александр Иванович нанес люфтваффе немалый урон, сбив и подбив не менее 17 самолетов. 18 апреля командир полка гвардии подполковник Исаев подписал наградной лист на орден Красного Знамени. В представлении указано лишь пять сбитых Покрышкиным 12, 15 и 16 апреля «мессершмиттов» (плюс 16 сбитых его эскадрильей). Остальные, как говорил Покрышкин, «ушли в счет войны». Не засчитали «юнкерсы», сбитые над занятой немцами территорией. Почему не вписан в наградной лист «мессер», сбитый 9 апреля и зарегистрированный в документах, сказать трудно.
Как бы там ни было, орден Красного Знамени радовал, это любимая, наряду с орденом Александра Невского, награда боевых летчиков, ведь орденом Ленина награждали и за мирные дела.
Получил орден Красного Знамени и Крюков, также отличившийся на глазах у Вершинина — три сбитых «мессера» в одном бою. Доблестно бились Вадим Фадеев, Григорий Речкалов, Михаил Сутырин, Николай Искрин, Иван Савин, Андрей Труд, Аркадий Федоров, Владимир Бережной… Слава о 16-м гвардейском полку облетела Северо-Кавказский фронт. Их «кобры» с красным коком винта и красной полосой на самом гребне хвоста узнают в небе.