Покуда я тебя не обрету

Ирвинг Джон Уинслоу

– Вот и причина, по которой мне надо бы убраться с улицы до полуночи, – сказала Алиса. – Я вообразить боюсь, что будет, если Якоб увидит, как я сижу в витрине и пою гимны.

Она громко рассмеялась тем самым резким смехом, который, как хорошо знал Джек, всегда переходит у мамы в рыдания.

– Есть и другие причины убраться с улицы до полуночи, посерьезнее Якоба Бриля, – сказал кто-то, то ли Элс, то ли Саския.

Они вышли на площадь Дам.

– Что такое прелюбодеяние? – спросил Джек, когда они подошли к отелю.

– Это такое слово, означает то же самое,

что «давать совет», – ответила Алиса.

– Но очень хороший совет, – сказала Саския.

– Уж во всяком случае, остро необходимый, – добавила Элс.

– А что такое грех? – спросил Джек.

– Что угодно, – ответила Алиса.

– Бывают хорошие грехи и плохие грехи, – сказала Джеку Элс.

– Не может быть! – сделала круглые глаза Саския, удивившись не меньше Джека.

– Ну, я хочу сказать, бывают хорошие советы, а бывают и плохие, – объяснила Элс. Джек пришел к выводу, что грех – более сложная штука, чем прелюбодеяние.

Войдя в номер, Алиса сказала сыну:

– Главное в грехе это вот что, Джек, – одни люди думают, что эта штука очень важная, а другие думают, что ее и вовсе не существует.

– А ты как думаешь? – спросил мальчик. Кажется, в этот миг Алиса споткнулась, хотя вроде бы было не обо что; она просто вдруг ни с того ни с сего начала падать, хорошо, Элс ее поймала.

– Чертовы шпильки, – сказала Алиса, только вот ведь какая штука: туфли на ней были без шпилек.

– Послушай-ка меня, Джек, – перехватила инициативу Саския. – Нам тут нужно кое-что сделать, подобрать твоей маме правильную одежду, это очень важно. Поэтому будь добр, не отвлекай нас – грех слишком сложная штука, чтобы обсуждать его, выбирая одежду.

– Но мы обязательно поговорим про это потом, – успокоила мальчика Элс.

– Да-да, только без меня. Дождитесь, пока я начну петь, – сказала Алиса, но Элс уже тащила ее к шкафу.

Саския тем временем рылась в Алисином комоде, вынула оттуда лифчик – для Саскии ну невозможно велик, а для Элс явно мал. Саския сказала что-то по-нидерландски, Элс рассмеялась.

– Моя одежда вас разочарует, – сказала Алиса проституткам.

Насколько помнил Джек, после этого мама перемерила буквально весь свой гардероб. При Джеке Алиса всегда следила затем, чтобы быть прилично одетой – он никогда не видел маму ни голой, ни полуобнаженной, и в те полтора часа в «Краснапольски» он впервые увидел маму, на которой были только трусики и лифчик, и то она обхватывала себя руками, прикрывая грудь и живот. Правду сказать, Джек больше смотрел на Саскию и Элс, чем на маму, они все время прыгали вокруг Алисы, одевая и раздевая ее и не замолкая ни на минуту. За чем другим, а уж за советом эти две дамы в карман не лезли.

Наконец нашли нужное платье, Джеку показалось, что оно чересчур простое, хотя очень красивое, точь-в-точь как его мама – простая и очень красивая, особенно если сравнивать с тем, как одевались женщины в квартале красных фонарей. Платье было черное, без рукавов и почти без выреза, не очень обтягивающее, но точно по фигуре.

У Алисы не было настоящих шпилек, но она нашла у себя туфли на среднем каблуке (она-то сама считала, что для

нее это высокий каблук), а еще надела жемчужное ожерелье. Оно принадлежало ее маме, папа подарил его Алисе, когда она отправилась из старой Шотландии в Новую. Алиса считала, что жемчуг искусственно выращенный, но наверняка не знала, впрочем, это было и не важно – так много ожерелье для нее значило.

– Я не замерзну в платье без рукавов? – спросила Алиса Элс и Саскию; те тут же нашли в шкафу черный шерстяной кардиган.

– Он мне мал, я не могу его застегнуть, – пожаловалась Алиса.

– И не надо, – сказала Элс, – просто надень, если рукам станет холодно.

– Да-да, распахни его как следует, а руки опусти, – поддакнула Саския и показала Алисе, как это надо делать. – Если женщина выглядит, будто немного замерзла, мужчинам она кажется сексуальнее.

– Я не хочу выглядеть сексуально, – ответила Алиса.

– А что значит «сексуально»? – спросил Джек.

– Когда женщина выглядит сексуально, мужчины сразу понимают, что она может дать им очень хороший совет, – объяснила Элс.

Проститутки трудились над Алисиной прической, а нужно было еще решить насчет помады и косметики.

– Не хочу ни помады, ни косметики, – сказала Алиса, но они и слушать не хотели.

– Поверь мне, без помады никак нельзя, – сказала Элс.

– Да-да, и потемнее, – сказала Саския. – И еще тени для глаз.

– Я ненавижу тени для глаз! – едва не заплакала Алиса.

– Ты же не хочешь, чтобы Уильям заглянул тебе в глаза и узнал тебя, правда? – спросила Элс. – Это если предположить, конечно, что он вообще появится.

Эта мысль успокоила Алису, и она позволила накрасить себя.

Джек просто следил за тем, как меняется мама. Черты ее лица стали резче, словно высечены из камня, выражение губ – бесстрашнее, но самым странным была тьма вокруг глаз; казалось, у нее умер кто-то из близких и теперь она единственная, кто стоит между Джеком и смертью. Плюс ко всему мама стала выглядеть куда старше своих лет.

– Ну как я выгляжу? – спросила Алиса.

– Сногсшибательно! – ответила Саския.

– Да какая там толпа, я не я буду, если весь, я говорю, весь город не сбежится на тебя посмотреть, – заявила Элс. Кажется, впрочем, эта мысль не очень-то обрадовала Алису.

– Джеки, теперь ты мне скажи, как я выгляжу? – спросила мама.

– Ты очень красивая, – сказал он, – но на маму мою не похожа.

Это ее обеспокоило.

– С моей точки зрения, ты та же Алиса, что была, – уверенным тоном сказала Саския.

– Ну разумеется, еще бы, – поддакнула Элс. – Джек, мы просто сделали так, что твоя мама стала немного таинственнее.

– А зачем мне быть таинственнее? – спросила Алиса.

– Элс хочет сказать, мы решили немного тебя замаскировать, – объяснила Саския.

– Понимаешь, Джек, нам надо было немного замаскировать в твоей маме маму, – добавила Элс.

– Ведь только тебе позволено видеть в ней свою маму, правда же, – сказала Саския и взъерошила Джеку волосы.

– Спасибо, чувствую, все будет отлично, – сказала Алиса и отошла от зеркала, не обернувшись.