Покупка меди (статьи, заметки, стихи)

Брехт Бертольд

Философ. Боюсь, что это так.

Завлит. Что значит - боишься?

Философ. Ну разве это не ужасно: чем лучше вы играете, тем меньше меня это устраивает? Тут есть от чего прийти в отчаяние.

Завлит (Актеру). Перестань все время снисходительно похлопывать его по плечу! Мне случалось видеть, как люди из-за одного этого ополчались против самых разумных доводов.

Философ. Это верно, ты и правда порядочный тиран. И со сцены мне тоже беспрерывно что-то навязывают. Мне то и дело приходится плясать под твою дудку, и мне не оставляют даже времени подумать, хочу я плясать или нет.

Завлит. Вот видишь, теперь ему

уже кажется, будто мы даже со сцены похлопываем его по плечу! Что я тебе говорил?

Философ. А может, в этом и впрямь что-то есть? Поразмыслите! Зритель говорит вам, что он чувствует, как его похлопывают по плечу! Вы видите его насквозь, вы понимаете его лучше, чем он сам себя понимает, уличаете его в тайных пороках и служите им! Разве это не отвратительно?

Актер. Знаешь что, хватит! Когда злишься, - невозможно спорить. Я уже и руки в карманы спрятал.

Философ. А почем я знаю, что ты вообще намерен спорить, независимо от того, злишься ты или нет? Во всяком случае, на сцене ты никакого спора не допускаешь. Ты пробуждаешь самые различные страсти, кроме охоты к спорам. Ты даже тогда не склонен удовлетворять эту страсть, когда она налицо.

Завлит. Не надо сразу возражать ему. Он дело говорит.

Актер. Подумаешь, дело! Он все толкует о собственном деле.

Актер. Оказать по чести, я больше не могу считать его философом.

Завлит. Уж это ты должен обосновать.

Актер. Философ размышляет о том, что дано. Дано искусство. Над этим он, значит, и принимается размышлять. А для искусства характерно то-то и то-то, и философ, если сможет, если у него варит котелок, объяснит, почему это так. Вот тогда он настоящий философ.

Философ. Ты совершенно прав. Бывают такие философы. И такое искусство тоже бывает.

Актер. Какое искусство?

Философ. Такое, для которого характерно то-то и то-то, - и баста.

Актер. Вот как, есть, значит, и другое искусство? О котором нельзя сказать, что для него характерно то-то и то-то, которого, значит, не существует?

Философ. Погоди, уж слишком ты привык торопиться. А ты пораскинь мозгами.

Актер. Хорошо, я раскину мозгами. (Становится в позу.) Так, кажется, это делается?

Философ (щиплет его за икры). Нет, мышцы надо расслабить. Так вот - я положу начало нашим раздумьям, сделав следующее признание. Я философ, у которого недостаточно варит котелок, чтобы философствовать так, как ты только что описал.

Актер. Вот тебе моя грудь, можешь припасть к ней и выплакаться всласть.

Философ. Откровенно говоря, мне больше по вкусу грудь нашей приятельницы, и, вообще, я скорей предпочел бы смеяться, чем рыдать. Что же касается вопроса о философах и "котелках", то с тех пор, как одни философы принялись совершать открытия в мире природы, другие - век за веком задумывались над тем, достаточно ли варят у них "котелки", чтобы проникнуть в смысл определенных утверждений церкви и земных властей и опровергнуть их. Утверждения же сводились к тому, что все сущее хорошо и законно. Философы изнемогали под бременем критики разума. У них и вправду туго варил "котелок" или, быть может, тот всамделишный котелок, что стоял у них в печи, и впрямь был слишком пуст, чтобы у них достало сил бороться с таким могущественным учреждением, как церковь. Что же до меня, то я размышляю над тем, как бы вообще сделать так, чтобы не было больше пустых котелков.

Актер (со смехом). Когда я говорил о котелке,

я, понятно, имел в виду разум, а не пищу.

Философ. О, все это тесно связано: чем больше в котелке, тем лучше варит "котелок".

ФРАГМЕНТЫ К ПЕРВОЙ НОЧИ

НАТУРАЛИЗМ

Философ. Поскольку я столь же непоследователен, как и вы, и, порывая с бесстрастностью, устремляюсь в суету, я тоже порой заглядываю в эти опиумные лавки. Там я обретаю частью забвение, частью - новый интерес к жизни. Потому что по вечерам в душе у меня царит такое же смятение, как и в городе, в котором я живу.

Актер. Черт побери, почему вы так боитесь дурмана? А если вы его боитесь, то как вы терпите искусство? Самый жалкий, самый никчемный обыватель становится своего рода художником, как только выпьет. У него пробуждается фантазия. Рушатся стены его комнаты или пивной, в особенности та, четвертая стена, о которой мы здесь говорили. У него появляются зрители, и он начинает "представлять". Грузчик швыряет оземь тюки, которые на него навьючили, а подчиненный игнорирует своего начальника, потому что в эту минуту он бунтарь. Он посмеивается над десятью заповедями, лезет под юбку самой добродетели. Он философствует, иногда даже плачет. Чаще всего он вдруг начинает жаждать справедливости и впадает в ярость из-за дел, не имеющих к нему прямого касательства. Во всем, что враждебно ему, он подмечает смешное. И он становится выше всего этого - пока его носят ноги. Короче, он во всех отношениях становится человечнее и демонстрирует это.

Завлит. Натуралистические представления возбуждают у людей _иллюзию_, будто они находятся в каком-то реальном месте.

Актер. Увидев комнату, зрители как бы ощущают аромат вишневого сада за домом, а заглянув во внутренность корабля, они чувствуют, как снаружи бушует шторм.

Завлит. То, что речь шла _только_ об иллюзии, яснее проступало в натуралистических пьесах, чем в натуралистических спектаклях. Авторы натуралистических пьес, естественно, так же тщательно разрабатывали эпизоды, как и драматурги-ненатуралисты. Они прилаживали их друг к другу, что-то выбрасывали, устраивали встречи персонажей в самых невероятных местах, упрощали одни эпизоды, усложняли другие и так далее. Они поворачивали вспять, как только возникала угроза, что будет разрушена иллюзия реальности.

Актер. Ты хочешь сказать, что разница здесь лишь - количественная и зависит от степени реалистичности изображения? Но ведь эта разница определяет все.

Завлит. Я думаю, что разница здесь - в степени иллюзии, убежденности зрителя, что перед ним - реальная жизнь, и, на мой взгляд, выгоднее пожертвовать этой иллюзией, если взамен можно получить изображение, лучше раскрывающее реальность.

Актер. Изображение, которое создавалось бы путем разработки, сочетания, сокращения и сращивания эпизодов без всякой заботы о сохранении иллюзии реальности?

Философ. Бэкон сказал: природа ярче проявляется там, где ее теснит искусство, чем там, где она предоставлена самой себе.

Актер. Надеюсь, вы понимаете, что тогда мы будем иметь дело с одними лишь воззрениями авторов пьес на природу, а уже не с самой природой?

Завлит. А ты, надеюсь, понимаешь, что в натуралистических пьесах мы также сталкивались с одними лишь воззрениями их авторов? Первые произведения натуралистической драматургии (Гауптман, Ибсен, Толстой, Стриндберг) с полным основанием клеймили как тенденциозное искусство.