Покушение на Гейдриха
Шрифт:
Рапорта он не подал, а позже, представьте себе, я с ним даже встретился, уже после сорок пятого года. Он пришел посмотреть на наш дом, где жила семья Моравцовых. Родом он был откуда-то из Кардашове-Ржечицы.
Коуба благополучно скрылся. В газете сказано о каком-то кучере. Видимо, это он нашел закопанные в поле вещи и донес властям. Потом, говорят, гестапо привозило туда предателя Герика, чтобы он опознал Микша.
Молчал бы кучер — гестаповцы и жандармы не начали бы розыска…
Ну, а Микш? Если б вместо пистолета он достал удостоверение личности, как это
И все время у меня перед глазами стоял бледный, испуганный Атя. Я подумал: «Что будет, если он попадется и его как следует отделают? Что окажется сильнее: страх и желание во что бы то ни стало остаться живым или что-то другое?»
Жена молчала и занималась своими делами. В те дни из Моравии к нам приехала девушка, кажется, к Кралю, настоящая фамилия которого была Опалка…
Иногда Моравцову навещал штабс-капитан, бывал он и у Гайского… Фамилии его я не знал и никогда ни у кого не спрашивал…
Однажды пришла молодая красивая женщина. Пани Моравцова потом объяснила, что это связная из Пардубице. Да, и еще: учительница — тоже, кажется, из Пардубице — приезжала к Зденде и привезла ему полный чемодан вещей и еды. Она позвонила к нам и спросила:
— Вы привратник?
— Да, — говорю. — А в чем дело? Она наклонилась ко мне и сказала:
— Ян…
Я, хоть и без особой уверенности, ответил:
— Яновице.
Дело в том, что незнакомому человеку на слово «Ян» я должен был отвечать «Яновице», так велела пани Моравцова.
Девушка улыбнулась и разъяснила:
— Я звонила к Моравцовым, но там никто не открывает. Меня предупредили, что я могу зайти к привратнику, если никого не застану у них. Сказали, что вы в курсе дела…
— Не так, чтоб уж очень, но проходите…
Она оставила у нас чемоданчик, и мы отправились искать Вальчика. Красивая была девушка, и ей очень шло ее светлое пальто. Мы поднялись на холм и сразу увидели Вальчика: он сидел в траве на косогоре, над самым туннелем, а внизу на плацу маршировали эсэсовцы. Девушка поблагодарила меня и поспешила к Вальчику, а я вернулся домой. Вечером жена спросила Зденду: «Эта красавица — ваша невеста?» Он засмеялся в ответ: «У меня нет времени даже мечтать о чем-то подобном».
И добавил, что она очень славная девушка, учительница, ока помогла ему выбраться из Пардубице, когда там земля горела у него под ногами…
У Зденды, к тому же, была собака. Ее звали Балбес. Чудный щенок. Случалось, что Зденда должен был куда-нибудь отлучиться, и он с мольбой в голосе просил:
— Дорогой хозяин, можно мне оставить этого дракона у вас?
Пес залезал под стол и ждал хозяина. Ждать иногда приходилось довольно долго. Как-то моя жена сказала Зденеку, чтоб он выбросил этого волчонка, что у нас нет времени с ним возиться, но тот об этом и слышать не хотел.
Пани Моравцова купила у кого-то а Теплицах
— Вот увидите, как мы заживем, когда кончится война! У нас снова будет наша республика. Наша республика, пан привратник.
В то время я почти забросил свои монеты. Не до того было: человеческая жизнь висела на волоске, а ты возишься с какими-то железками…
В середине апреля к нам зашла пани Моравцова и попросила пустить нескольких парней переночевать.
— Они будут вести себя тихо. Никто ни о чем не узнает…
— Пусть приходят, — сказал я.
Они на следующий день куда-то уехали, а вечером обрелись у Моравцовых.
Я дал Ате ключ от шестого этажа, от чердака, куда никто не ходил. Ребята сложили там какие-то коробки, вещи и портфели. Наверно, там были и гранаты.
И еще пани Моравцова спросила, нет ли у нас в Пльзени хороших знакомых, у которых ребята смогли бы переночевать. Мой брат служил тогда надзирателем в тюрьме Бора, и я дал его адрес. Вечером к нам никто не пришел. Утром я сказал об этом пани Моравцовой, но она успокоила меня: мол, все в порядке, один из парней уже уехал в Пльзень, а остальные были у нее.
Ребята вернулись сердитые и усталые. Они ничего не объяснили, дали нам план Пльзени и свои удостоверения, чтобы мы все спрятали. Да, вместе с удостоверениями они оставили у нас и мужскую шляпу с пардубицким фирменным знаком…
Славная женщина была пани Моравцова. В ее руках все так и горело. Она стирала ребятам, гладила, чинила, бегала по городу, устраивала, что было нужно, ходила за какими-то сведениями и ездила в другие города. Сердце у нее было золотое. Помогали ей несколько женщин. И пани Калиберова. Та здесь бывала каждый день…
Я слышал, что они были знакомы по Красному Кресту. Думаю, что пани Моравцова там работала, занимала какую-то должность.
Однажды поздно ночью — звонок. Жена открыла парадную дверь. Это был Ота-Большой. Она потом спросила его, просто так:
— Ну, как ваши дела?
Она понятия не имела о том, что готовится, а Ота-Большой улыбнулся:
— Скоро услышите о нас, хозяюшка…
Жена так и обомлела. Мы с ней сразу поняли, что речь идет о серьезном деле. Обсуждали это между собой. Думали, может, ребята завод взорвать хотят.
Однажды вечером ребята сидели у Калиберов, говорили о политике и упомянули Гейдриха. Тогда Ота-Малый неожиданно выпалил:
— Вот этот джоб по мне!
Мы ничего не поняли. Уже потом, после покушения, пани Калиберова нам объяснила, что «джоб» — слово английское и означает «работа».
ВОСПОМИНАНИЯ ПЕРВОГО ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКА
Нам его рекомендовала пани Моравцова. Я служил тогда в управлении пражских железных дорог, к нашему отделу относилась и группа ревизоров.