Покушение на шедевр
Шрифт:
— Ну как, Джонни? Стоит идти за ними? — спросил Пауэрскорт.
— А почему бы и нет? — отозвался Джонни, большой любитель всяческих погонь.
— Есть одно соображение. Если бы художник и его подружка вышли в поле, мы бы их увидели. Или услышали бы крики, если б их поймали.
— Думаешь, они мертвы, Фрэнсис? По пуле на каждого? — осведомился Фицджеральд.
— Нет, не думаю. При таком освещении это была бы фантастическая меткость. Слушай, почему бы нам не сделать вот как: ты продолжаешь следовать за нашими четырьмя друзьями. А я возвращаюсь к дому
— Отлично, — согласился Фицджеральд.
Пауэрскорт проводил взглядом товарища, который перепрыгнул через низкую стену и устремился вперед, на открытое пространство. Затем сам он повернулся и зашагал по лесу обратно. Выйдя из чащи, он обнаружил, что забрал слишком далеко вправо, поскольку очутился на берегу озера. Тогда он во весь дух побежал к главному входу. Ибо в снегу были следы — две цепочки следов на невероятно близком расстоянии друг от дружки. Зигзагами, точно оставленные бредущими домой пьяными, они вели через весь сад к парадной двери. А рядом с этими следами Пауэрскорт увидел темные пятна.
Пятна крови.
22
Орландо Блейн лежал на диване в Большой галерее. Имоджин стояла около него на коленях и смывала с его ноги кровь, держа наготове чистый кусок материи для перевязки. На мольберте рядом с ними в абсолютной неподвижности покоился эскиз картины Джованни Беллини. В комнату проникал слабый свет, отраженный от снежного покрова снаружи.
— Мне так жаль, Имоджин, — сказал Орландо. — Если бы меня не подстрелили, мы могли бы добраться до Кроумера.
— Ничего, не переживай. — Имоджин на мгновение перестала обрабатывать ногу Орландо и вытерла пот с его лба. Обратный путь через лес совсем измотал раненого художника. Лицо у него было совершенно белое.
— Самое плохое вот что, — сказал он. — Тебе разрешили приехать сюда только потому, что мною были довольны. Теперь у них появились причины быть недовольными. С утра тебя первым делом заставят уехать отсюда. — И по его бледным щекам медленно покатились слезы.
— Не плачь, любимый. Пожалуйста, не плачь. — Имоджин погладила его по руке, со страхом думая, что с ним станет, если его в ближайшие же часы не покажут врачу.
— Интересно, что со мной сделают, — тихонько сказал Орландо, взяв руку Имоджин в свою. — Каким будет наказание за побег? Наверное, запрут здесь на долгие годы. Наверное, я больше никогда тебя не увижу.
Это было больше, чем Имоджин могла вынести. Она принялась возиться с повязкой на колене Орландо, а ее слезы неслышно капали на деревянные половицы. Наверху раздался шорох: крысы вышли на вечернюю разминку и бегали туда-сюда по верхнему этажу.
И тут в коридоре послышались шаги. Они приближались.
— Наверное, нам пора проститься, — сказал Орландо. Он наклонился с гримасой боли и поцеловал Имоджин в губы. Тот, кто к ним направлялся, уже миновал половину коридора.
— Я всегда буду любить тебя, Имоджин, — сказал Орландо.
Дверь распахнулась. На пороге стоял высокий человек с курчавыми русыми
— Доброе утро, леди и джентльмены. Вы, — человек приблизился, чтобы осмотреть рану Орландо, — должно быть, Орландо Блейн. А вы, — он улыбнулся Имоджин, — должно быть, его подруга. Нам нужно немедленно выбираться отсюда. Там, возле конюшен, у меня привязана пара лошадей. А зовут меня Пауэрскорт.
Джонни Фицджеральд смотрел, как четверо мужчин исчезают за гребнем холма. Он несколько лет прослужил с Пауэрскортом в разведке Ее Величества. В бою они не раз спасали друг другу жизнь. Одна из главных задач разведчика, часто повторял Пауэрскорт, — это пытаться предвидеть не только следующий шаг противника, но и то, что он сделает после. Джонни мог вернуться в Декурси-Холл и помочь Пауэрскорту. Или двигаться дальше за старшиной и тремя его товарищами, чтобы выяснить, какие действия они предпримут в Кроумере. Как минимум одного, подозревал Джонни, отправят на железнодорожную станцию. А чем займутся другие? Ветер по-прежнему завывал в кронах деревьях за спиной Джонни. Поразмыслив, он принял решение и рысцой побежал по заснеженным полям. Было двадцать минут первого.
Пауэрскорт заметил и мольберт, и прислоненные к стене картины, и стоящие на полках книги по искусству. Сейчас не время задавать вопросы, сказал он себе. Позже.
— Вы можете идти? — спросил он у Орландо Блейна. — Обопритесь на меня — так вам будет легче.
Орландо кое-как поднялся на ноги и обнял Пауэрскорта за плечи.
— Вроде бы получается, — сказал он, — но я не знаю, сколько смогу продержаться. Имоджин! Помнишь, там в вестибюле, у столика, была трость?
Имоджин бросилась в коридор, мимо оленьих голов с запыленными рогами, и вернулась с крепкой удобной тростью. Путь к конюшням оказался очень тяжелым. Дважды Орландо падал в снег, увлекая за собой Пауэрскорта. Из его раны опять стала сочиться кровь; Имоджин промокала ее обрывками простыни. Слева, в лесу, до сих пор гулял ветер, и его порывами до беглецов иногда доносило листья и маленькие веточки. Добравшись до садовой ограды, Пауэрскорт оставил Орландо у калитки и побежал искать лошадей. Сможет ли Орландо ехать верхом? Или им придется перекинуть его через круп, как раненого, которого везут с поля боя?
У Имоджин нашелся ответ на этот вопрос.
— Я неплохая наездница, — сказала она Пауэрскорту. — Положите его поперек седла, а я сяду сзади. Мне уже приходилось возить людей.
Пауэрскорт хотел было спросить, где она приобрела этот опыт, оказавшийся поистине бесценным в эту бурную ночь в норфолкской глуши, но она опередила его.
— Как-то раз моя сестра упала с коня за несколько миль от населенных мест и повредила спину. Я доставила ее домой.
— Хорошо бы опять пошел снег, — сказал Пауэрскорт, глядя вверх, во мглу, за которой почти не видно было неба. — Тогда наши следы заметет. А если этого не случится, нашим друзьям будет нетрудно определить, в какой стороне нас искать.