Покушение
Шрифт:
В 19. 50 Иоанн Павел I сел ужинать. Он оживленно беседовал со своим помощником Лоренци на протяжении всего ужина, который подавали монахини сестра Винченца и сестра Ассунта.
После ужина папа вернулся в свой рабочий кабинет. Без четверти девять Лоренци соединил его с кардиналом Коломбо. Кардинал отказал автору этих строк, когда тот попросил его о встрече, но из других источников известно, что Иоанн Павел I говорил с ним о намеченных им переменах. По-видимому, никаких разногласий в том разговоре не возникло. Позже кардинал Коломбо вспоминал: «Он говорил со мной довольно долго, и тон его был самый обычный, так что ничего не свидетельствовало о каком-либо физическом недомогании».
Лоренци заметил, что телефонный разговор закончился в 21.15.
Затем, отложив текст речи, он поднялся и, захватив заметки с наброском плана преобразований, направился к дверям. Когда он появился на пороге кабинета, ему навстречу шагнули патер Мэджи и патер Лоренци. Папа пожелал им обоим спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — сказал он. — И до завтра. Если богу угодно.
Это были его последние слова. Когда Иоанн Павел 1 затворил за собой двери своего рабочего кабинета, часы показывали 21.30. Бездыханное тело главы католической церкви будет обнаружено на следующее утро.
В половине пятого утра в пятницу, 29 сентября, сестра Винченца по обыкновению внесла поднос с утренним кофе в покои папы. Несколько мгновений спустя она постучала в двери кабинета и произнесла свое обычное: «Доброе утро, святой отец».
Ответа не последовало. Без четверти пять Винченца снова подошла к дверям: ни звука, ни движения. Она служила Лучани с 1959 г., с тех времен, когда он был священником в Витторио Венето. За 18 лет не было еще случая, чтобы он встал позже своего обычного часа. Обеспокоенная монахиня прижалась ухом к двери. Потом постучала еще раз, сначала тихо, потом энергичней — никакого ответа. Войдя в кабинет, она увидела полоску света под дверью спальни. Постучала в эту дверь — снова безмолвие.
Тогда она решилась и вошла — перед ней был А. Лучани, сидевший в постели. На нем были очки, в руке он держал несколько листков. Голова была несколько наклонена вправо, сквозь раздвинутые губы виднелись зубы. Но то была не обычная известная по множеству фотографий улыбка, а гримаса предсмертной муки. Сестра Винченца рассказала мне, что она сразу позвонила секретарю папы Мэджи, а сама бросилась искать других сестер и будить дона Диего.
Первое, что сделал поднятый сестрами патер Мэджи, был звонок статс-секретарю Вийо, живущему двумя этажами ниже. Менее чем за двенадцать часов до этого Альбино Лучани сообщил Вийо, что его сменит Бенелли. Теперь же, после смерти папы Лучани, Вийо не только остался на своем посту, но и получил уверенность в том, что сохранит его, по меньшей мере, вплоть до избрания нового папы. Более того, он автоматически становился кардиналом — камерленгом, то есть, по сути дела, лицом, выполняющим функции главы церкви. В 05.00 он уже находился в спальне папы и мог лично убедиться в том, что тот мертв.
Если Лучани умер естественной смертью, то последующие поступки Вийо и отданные им распоряжения выглядят абсолютно необъяснимыми. Его поведение становится понятным только в свете одной гипотезы: либо кардинал Жан Вийо участвовал в заговоре с целью убийства папы, либо он обнаружил в папской спальне очевидные признаки убийства и сразу же принял решение о необходимости любым путем устранить их.
На тумбочке рядом с кроватью лежало лекарство, которое папа принимал против пониженного давления. Первым делом Вийо сунул в карман пузырек с лекарством. Затем он вынул из рук папы листки с намеченными проектами отставок и назначений и отправил их в тот же карман. Из спальни исчезли также очки и домашние туфли покойного. С письменного стола в рабочем кабинете испарилось последнее завещание папы. Никто никогда больше не видел ни одного из этих предметов.
Позднее Вийо придумает для обслуживающего персонала папских апартаментов, еще не оправившегося от потрясения, фальшивую версию обстоятельств, при которых якобы была обнаружена смерть папы. Но прежде всего он обязал всех скрывать тот факт, что первым,
О смерти Иоанна Павла I было сообщено декану коллегии кардиналов 86-летнему кардиналу Конфалоньери, потом главе ватиканской дипломатии кардиналу Казароли. Вийо распорядился вслед за тем, чтобы его соединили с третьим человеком в церковной иерархии, заместителем статс-секретаря архиепископом Джузеппе Канрио, который отдыхал в тот момент на курорте Монтекатини. Лишь после этого Вийо позвонил заместителю главы ватиканской медицинской службы доктору Ренато Буццонетти.
Из ближайших сотрудников папы Лучани лишь патер Диего Лоренци работал с ним еще с венецианских времен. Несмотря на запрет Вийо распространять весть о смерти за пределы папских покоев, Лоренци позвонил личному врачу понтифика доктору Дж. Да Росу, который наблюдал Лучани более двадцати лет, Лоренци отчетливо помнит, какова была реакция врача. «Он был потрясен. Ошеломлен. Он отказывался верить своим ушам. Он спросил у меня, отчего умер папа, но я не знал, что сказать ему. Доктор Да Рос был сбит с толку не меньше, чем я. Он сказал, что немедленно выезжает на машине в Венецию, а оттуда вылетит первым же рейсом в Рим».
Доктор Буццонетти, вызванный для констатации смерти, заявил Вийо, что причиной следует считать инфаркт миокарда, или как говорили в старину, разрыв сердца. По мнению медика, смерть наступила примерно в 11 часов вечера. Как ясно каждому врачу, определить час смерти с такой точностью и объявить при этом ее причиной инфаркт миокарда после весьма поверхностного и поспешного осмотра, можно только пренебрегая требованиями сколько-нибудь серьезного подхода к делу.
Кстати, Вийо еще до заключения доктора Буццонетти, то есть до шести часов утра, уже объявил решение о немедленном бальзамировании тела папы. Оказывается, даже не поговорив еще с кардиналом Конфалоньери — а этот разговор, напомним, состоялся в 05.15, — статс-секретарь уже принял первые меры к скорейшему бальзамированию. Тела трех предыдущих пап бальзамировали братья Синьораччи. В этот день их поднял телефонный звонок на рассвете, а затем тут же прибыла машина с ватиканским номером.
В 07.27, то есть почти через три часа после открытия, сделанного сестрой Винченцой, кардинал Вийо почувствовал себя в Достаточной мере хозяином положения и распорядился опубликовать следующий бюллетень: «Сегодня, 29 сентября, примерно в половине шестого утра личный секретарь папы, не застав его, как обычно, в часовне при папских апартаментах, вошел к нему в спальню и нашел его мертвым. Свет в спальне был зажжен, словно папа собирался читать. Немедленно прибывший на место доктор Буццонетти констатировал смерть, наступившую, вероятно, в 23.00, и квалифицировал ее как «внезапную кончину, причиной которой можно считать инфаркт миокарда».
Затворились бронзовые врата собора Св. Петра. В знак траура был приспущен ватиканский флаг. То была, так сказать, дань внешнему выражению чувств. Но кардинал Баджо, например, один из тех, кого папа решил удалить из Рима, был весьма сдержан в эмоциях. «Господь использует нас, но он в нас не нуждается», — сказал он, увидев безжизненное тело папы. На вопросы журналистов о том, что теперь будет, он хладнокровно ответил: «А теперь мы сотворим другого папу».
Замысел Вийо немедленно приступить к бальзамированию натолкнулся на возражения в римской курии. Кардиналы Феличе и Бенелли, которые были в курсе проектов перемен, задуманных папой Лучани, выражали недоумение по поводу такой спешки с бальзамированием, о чем не преминули сообщить Вийо по телефону. За стенами Ватикана уже циркулировали слухи о предстоящем вскрытии тела; учитывая обстановку в целом, Бенелли и Феличе считали, что это действительно необходимо. Ведь если смерть произошла вследствие отравления, бальзамирование лишило бы вскрытие всякого смысла.