Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина
Шрифт:
Ответный удар маленковцев по Жданову был нанесен через… Зощенко.
РАЗВЕДКА БОЕМ
Двадцать шестого июля 1946 года известный советский писатель Михаил Зощенко решением Ленинградского горкома партии был утвержден членом редколлегии издававшегося в городе на Неве журнала «Звезда».
— Тот самый Зощенко? — переспросил Маленков, когда начальник управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Александров доложил ему об этом.
— Тот самый, — подтвердил Александров.
Впрочем, есть версия, согласно которой новость, сообщенная Александровым, не
— Чистейшей воды сепаратизм, — якобы произнес Маленков. — Ленинградцы явно игнорируют установки ЦК. Надо немедленно проинформировать об этом вопиющем случае Иосифа Виссарионовича.
Фамилия Зощенко сидела острой занозой у людей Маленкова. В 1943 году московский журнал «Октябрь» опубликовал первую часть повести Зощенко «Перед восходом солнца». Начальник Управления пропаганды ЦК Александров — человек Маленкова — подал своему шефу докладную записку: да это же клевета на наш народ!
Говорят, что перед тем как подписать докладную, осторожный Александров позвонил главному редактору журнала и спросил, не стоит ли кто-нибудь из сильных мира сего за этой публикацией. Редактор ответил честно — рукопись читал и одобрил к печати товарищ Еголин, заместитель Александрова. Ни в ЦК, ни в писательском мире ни для кого не было секретом, что Еголин — человек Жданова.
Тогда Жданову удалось замять эту историю — шла война, не до достоинств художественных произведений. И вот теперь тот самый Зощенко делает карьеру.
Такова одна из версий подоплеки печально знаменитого постановления ЦК ВКП(б) "О журналах «Звезда» и «Ленинград». Прекрасно понимая, откуда грянул гром, Жданову пришлось пожертвовать Зощенко. Жданов стоял перед дилеммой: ограничить обсуждение ошибок в кадровой политике писательской средой или отдать на избиение все ленинградские кадры. После долгих раздумий он выбрал первое и тем самым вывел из-под удара ленинградскую парторганизацию. Правда, ненадолго. Через год после его смерти она подвергнется жесточайшему разгрому. Четырнадцатого августа 1949 года в кабинете Маленкова без санкции прокурора будут арестованы Кузнецов, Попков, Родионов. В результате проведенной Маленковым «кампании» только в Ленинграде и области было освобождено от работы свыше двух тысяч руководителей.
Стремясь обезопасить себя от дальнейших ударов Маленкова, Жданов не жалел ругательных слов в адрес Зощенко. После той зубодробительной критики казалось, что арест писателя и поэтессы Ахматовой неизбежен. Их исключили из Союза писателей, лишили продовольственных и промтоварных карточек. Однако спустя некоторое время пригласили в Смольный и карточки вернули.
Конечно, дело не в карточках. Травма замечательным литераторам была нанесена глубочайшая и, наверное, с моральной стороны вряд ли можно оправдать погромную речь Жданова соображениями высшего порядка — мол, он жертвовал несколькими людьми для спасения многих.
Но знать, что происходило за кулисами власти, все же не помешает.
НЕИЗЛЕЧИМАЯ БОЛЕЗНЬ
Есть болезнь, перед которой бессильна
В борьбе за устранение конкурентов не гнушаются никакими средствами. Судьба других людей, будьте талантливый писатель Зощенко или рядовой кремлевский врач Тимашук, для политиков ничего не значит. Главное — цель, постоянное продвижение вперед и выше.
Жданову было тридцать восемь лет, когда он стал секретарем ЦК ВКП(б) и одновременно возглавил ленинградские городскую и областную партийные организации. Это случилось в 1934 году, после убийства Кирова. Сталин доверил Жданову крупнейший пост в партии, переведя из Горького, где тот провел двенадцать лет, начав с заведующего отделом Нижегородского губкома. Жданову было тогда всего двадцать шесть лет.
Родился в Мариуполе, который несколько раз носил его имя — в зависимости от политической конъюнктуры. Отец, как и у Ленина, инспектор народных училищ. Русский. С шестнадцати лет участвовал в социал-демократическом движении. В партии — с девятнадцати лет. Служил в царской армии. В двадцать пять лет — председатель Тверского губисполкома.
Жданов прожил пятьдесят два года, из них четырнадцать лет состоял в Оргбюро и Политбюро ЦК. Репрессии тридцатых годов его не затронули. Можно себе представить, сколько ума и изворотливости требовалось, чтобы не только уцелеть в той кровавой мясорубке, но и постоянно расширять круг своего влияния.
Что стало причиной его преждевременной и скоропостижной кончины? Неправильное лечение? Кто в таком случае был заинтересован в его устранении?
«Не будем удивляться, если когда-нибудь станет известно, что и к этому акту Берия руку приложил», — считает А. Антонов-Овсеенко. Самостоятельно? В сговоре с Маленковым?
Существует версия, что Жданова пристрелили на охоте — «как кабана». Такая вот ошибочка вышла.
Рассказывают, что во время следствия по делу врачей электрокардиограмма Жданова — без указания его имени — была направлена в ряд медицинских учреждений страны, включая и областные, с просьбой дать заключение.
Так вот, большая половина кардиологов указала — инфаркт миокарда. То есть подтвердила диагноз Лидии Тимашук.
Меньшая половина нашла в присланной кардиограмме признаки диагноза, указанного кремлевскими профессорами.
Вот и разберись, кто прав.
А может истина где-то посередине? В стране с неразвитой медициной на врачей смотрят как на божества, полагая, что они никогда не ошибаются. Увы, врачи тоже люди, и даже самые квалифицированные из них, работающие в Четвертом Главном управлении, допускали немало оплошностей, приводивших к летальным исходам. Просто пациенты были менее знаменитые, и потому эти случаи не получали широкой огласки.
И не приобретали политической окраски.
Чего не скажешь о Жданове. Его смерть и в постсоветское время продолжает вызывать жаркие политические споры. Как издавна повелось на Руси, медицинский аспект проблемы подменен политическим. Кончину конкурента Маленкова ставят в один ряд с целым букетом загадочных происшествий конца 40-х — начала 50-х годов — арестом Власика и кремлевских врачей, падением Поскребышева и других верных Сталину лиц из его ближайшего окружения. Как будто кто-то сознательно изолировал вождя, готовя нераскрытую по сей день драму его кончины на Ближней даче в Кунцеве.